Страница 3 из 116
Стоило ему это подумать, как Макс Ветров поднял на него глаза и неожиданно тепло улыбнулся:
– Еще раз добрый вечер.
– Привет. Как ты себя чувствуешь?
– Уже нормально. Плечо почти не болит. Но, до чего же, неудобно пользоваться только левой рукой. Постоянно что-нибудь роняю, – засмеялся парень. – Планшет только за сегодня трижды близко познакомился с полом.
– Это ерунда. Чем занимаешься?
– Жду, когда проснется Эмма, заодно пытаюсь разобраться в себе и в том, что же представляет моя жизнь.
– И как успехи? Получается?
– Да, как сказать? Наверное, получается. Смешно. Эта жестянка, – молодой человек кивнул на горящий экран в своих руках. – Знает обо мне гораздо больше меня самого. Я тут прочитал, что являюсь известной личностью в научных кругах, и даже, что-то там открыл. Хотя, прочитав об этом статью дважды, я так и не понял, что конкретно. Более того, я смутно представляю себе, что вообще такое – нейрохирургия и зачем нужна. Но, хоть концы начали сходиться. И я теперь начинаю понимать, что же все-таки произошло, и как я докатился до такой жизни.
Молодой человек улыбнулся теперь уже иронично и кивнул на соседний стул, как бы предлагая присесть. Влад воспользовался предложением и попросил:
– Расскажи.
– Что? Как я докатился до такой жизни? – нахмурился Максим, и несколько смущенно добавил. – Мне сложно соотносить себя со своим же собственным прошлым. Я расскажу, но не сейчас. Сначала мне нужно обдумать все, вспомнить. Давайте завтра? Сегодня я не склонен делиться самым сокровенным. Да и в принципе, выставлять это на всеобщее обозрение не хочется. Это выглядело бы с моей стороны, как…
– Как будто жалуешься на несправедливость судьбы?
– Смешно, – молодой человек натянуто улыбнулся, показывая, что на самом деле ему не до смеха. – Хвастаться я не хочу. Позавидуете ещё.
– А что? Есть чему завидовать?
Максим откинулся на спинку своего кресла и насмешливо посмотрел на профессора Макарова. А потом резко подобрался, став очень серьезным.
– Можете думать, что хотите, но я последние полгода был счастлив. Да, у меня не было денег. Да, хостесс – это, конечно, не нейрохирург с мировым именем. Но я, черт возьми, был счастлив каждый день своей жизни! Вы просто хотите слишком многого. И всего вам мало. Тянетесь за ненужной роскошью, глупыми стереотипами, и цепляетесь за пустоту. Нет бы, ценить то, что есть. Счастье, вообще, переживание субъективное, химера, за которой все бегут. А оно всегда рядом, в тебе самом. Это же так просто. Только далеко не все могут это понять. И продолжают играть в догонялки с тем, что и не собирается убегать. У меня было все, что необходимо человеку для полноценной жизни. И я не видел причин считать себя страдальцем. Многие не имеют и половины того, что было в избытке у меня. Интересная работа, позволяющая обеспечить себя и мою подругу. Дом. Крошечный, но Мой. Семья. И пусть семьей я звал одного единственного человека, другой мне и не нужен. Да, и сейчас, я предпочту Эмму всем своим новообретенным родственничкам. Друзья… у меня есть настоящие друзья, люди, которым я небезразличен. Что еще нужно человеку для счастья?
Максим ненадолго замолчал, собираясь с мыслями, а потом уже спокойнее продолжил:
– Не знаю, как Вам объяснить, но то, что мне внушили, будто бы я не человек, мне совершенно не мешало жить. Вы, наверное, не поймете, но это, наоборот, заставляло чувствовать все ярче, наслаждаться каждым днем. А этот застегнутый на все пуговицы парень... мне не верится, что я мог быть таким депрессивным, что ли. Вам его взгляд ничего не напоминает? Например, глаз остальных «Лишенных души»? Та же боль, та же безнадежность. Я просмотрел два его личных фотоальбома. И на всех двухсот семидесяти фотографиях у него такое лицо, будто он только что похоронил лучшего друга. И даже на вечеринке в честь его собственной помолвки, в его мимике и позе читается желание бежать от этой «теплой» компании, причем как можно дальше, и как можно быстрей. Зажатым, и готов поспорить, весьма неуверенным в себе был этот ваш Максим Ветров. Про чувство юмора не спрашиваю. Но он хоть улыбаться умел? Эх, о чем это я?! С такой мамочкой как бы самому не разучиться. Ведь она единственная, кто знает, что для меня лучше. При этом мое мнение по этому вопросу ей глубоко безразлично. Поэтому она и решила спасти меня от меня же самого, а заодно и от женщины, которую я люблю больше всего на свете. Отец вяло сопротивляется ее попыткам перетянуть его на свою сторону, но открыто на мою защиту он становиться не спешит. Нет, я его не осуждаю. С такой фурией связываться – себе дороже.
– Макс, она – твоя мать. Ты не должен так о ней говорить.