Проект «anima»

Односложные команды Макс либо игнорировал, либо издевательски смеялся, говоря: «Вы забыли сказать «пожалуйста». Неужели Вас не учили хорошим манерам? Видимо, нет. Ах, какое упущение со стороны Ваших достойных родителей». Молодой человек виртуозно играл словами, не выходя, впрочем, за рамки приличий, но выставляя оппонентов дураками. И никаких прямых оскорблений, ни намека на агрессию. Все до безобразий пристойно, и, как бы в шутку. А на вопросы, где он так научился разговаривать, парень обмолвился, что это дают о себе знать профессиональные навыки. Ведь клиентам грубить нельзя, но некоторых из них ставить на место просто необходимо. И единственное, что остается, это осваивать новую модель речи. Хостесс еще и не такое умеют. А сам Максим в этом деле – еще дилетант. Но он над собой работает.

 Профессор Макаров так и не понял, было ли это очередной шуткой, или мальчишка говорил это всерьез.

 А еще, этот его крестник, казалось, был более адаптирован к современным реалиям, чем тот, которым он был до. И это было невероятно. То, что Макс успешно прошел социализацию, и был готов к самостоятельной жизни, консилиум официально признал чудом. И у этого чуда даже имя имеется. Эмма Росс. Но Арисса вместо того, чтобы пылинки сдувать с девчонки, брезгливо морщит носик, требуя убрать «эту ужасную особу» от ее ненаглядного ребенка и вернуть ей сына таким, какой он был раньше. А это невозможно. Просто потому, что он уже другой. Не лучше и не хуже. Просто он, если можно так выразиться, уже совершенно другая личность. И переделке обратно она не подлежит. Можно ли из циничного прагматика сделать наивного романтика? Вот если бы наоборот, то шанс бы был, а так...

– Прекрати, Арисса, ­– впервые за все время подал глава семейства. – Это наш сын. И даже если он стал другим, это не отменяет того, что он НАШ СЫН, и мы ДОЛЖНЫ его принимать и поддерживать, а не пытаться «вылечить», чтобы он стал таким, каким мы хотим его видеть. Максим имеет право сам выбирать, кем быть, что делать и кого любить. Пока мой ребенок счастлив, я буду на его стороне.

Чтобы смягчить свои слова Поль Ветров тяжело поднялся из мягкого кожаного кресла, подошел к своей супруге. Затем он, обняв ее за плечи, зашептал что-то нежно-успокоительное ей на ушко. Влад считал, что антидепрессант в комплекте с успокоительным, были бы более действенны. Но в отношения своих друзей он старался с советами не вмешиваться. В отношения между мужчиной и женщиной, вообще, лучше лезть.

 А его друг за двадцать восемь лет совместной жизни научился бороться с эмоциональными вспышками своей второй половинки. Да и разбираться в них должен лучше, чем любой профессор медицины.

– Да, как он может быть счастлив? – разорялась женщина. – Мой Максим получил лучшее образование, какое вообще возможно получить. Гений нейрохирургии в двадцать три года получивший Премию Мира за вклад в медицину. Он обручен с самой популярной ведущей канала «Дейли». У него была идеальная жизнь. А теперь он связался с какой-то оборванкой, которую даже из университета выгнали, потому что она, якобы, не смогла его оплачивать. Но я уверена, что по такой абсурдной причине, как неспособность человека оплачивать свою учебу, никого не отчисляют. Все от того, что представители низших классов не имеют способности к обучению. Это же общеизвестный факт! Так зачем вообще позволять им учиться вместе с нашими детьми? Там они набираются невероятно глупых идей о равенстве людей. Лучше бы сидели в своих трущобах и не смели даже думать о том, чтобы быть в уважаемых домах, быть чем-то большим, нежели приходящая прислуга! Неотесанной нищенке не место в моем доме! Влад, мы не должны допустить, чтобы эта аферистка разрушила жизнь Максима. А она уже внушила моему сыну, что он ее любит, и заставила работать во второсортном клубе. И мой дорогой мальчик мне заявил, что не собирается бросать это занятие занятие, и если у него действительно есть деньги, то он потратит их на покупку собственного ресторана, а не на повторное обучение в Институте медицины. А еще он отзывается на собачью кличку «Дей». И теперь Максим не счастлив, даже если думает иначе. Он просто не может быть счастлив. Я его мать и знаю лучше!

 Поль нежно обнимал Ариссу за плечи, позволяя выговориться.

– Я никогда не приму ее! – почти выкрикнула женщина.

– И тогда наш сын просто вычеркнет тебя из своей жизни. Это уже не тот Макс, каким мы его помним. И мы для него – чужие, а она – семья. Эмма Росс слишком ему дорога. Она спасла его душу. Благодаря ей наш мальчик, вообще, остался жив. Рисса, не совершай ошибок, о которых будешь жалеть всю оставшуюся жизнь. Потому что, если ты заставишь его выбирать между вами, он выберет не тебя.

– Это не честно… неправильно. Максим ее едва знает. А она…

– Милая и добрая девочка, перед которой мы в неоплатном долгу.

– Она хочет заполучить его деньги! Я не удивлюсь, если она была в сговоре с теми, кто сделал это все с нашим ребенком.

– Арисса, ты бредишь! Какой может быть сговор?

Ни имея, ни сил, ни желания слушать дальше то, что Поль очень точно охарактеризовал, как «бред» профессор Макаров пошел проведать главного виновника всего происходящего.

Максим сидел на жестком пластиковом стуле в палате его подруги и сосредоточено что-то читал, держа в левой руке планшет. Сама девушка спала в барокамере. Ее состояние стабилизировалось, но все еще оставалось критическим. Поэтому молодой человек старался как можно больше времени проводить с ней рядом.