Страница 120 из 121
Райлит меж тем присела на корточки перед Яшкой и повторила ритуал, после чего подняла ключ от порталов, встала и вложила холодный медальон в мою ладонь.
– Я отдала свои последние долги, Касси, – она отбросила упавшую на глаза челку, – ваши жизни и судьбы отныне принадлежат только вам.
Я кивнула.
– Ключ от порталов больше не будет путать дороги, и вы вернетесь туда, куда пожелаете, – моя собеседница ненадолго замолчала и едва заметно улыбнулась: – Прощай?
– Прощай, – повторила я.
Райлит посмотрела на меня, кивнула, развернулась и молча вышла из дома, навсегда покидая мою жизнь. «Нескоро встретитесь вы, а как встретитесь – так и разойдетесь. Завершается дело ваше общее, раздваивается здесь дорога ваша, да на отдельные тропки разделяется. И пойдете вы каждая сама по себе, две половинки сущности, прежде единой». Права оказалась Магистр Шалейна, поди ж ты...
С улицы донесся звонкий лай. Я устало улыбнулась, непроизвольно потирая руки. И, по аналогии, друг у Райлит тоже завелся, что утешает. Хотя мне ли о ней волноваться после всех ее гадостей? Однажды каждый из нас сам выбирает для себя свой путь... Я присела на корточки и щелкнула крышкой ключа. Как и я сейчас выбираю для себя свой путь.
Медальон призывно засветился. Пару секунд я размышляла, надевать его на шею или же нет... И решительно сжала в ладони. Зачем он мне в мертвом мире? Сюда я возвращаться не собираюсь, и посему... Я взяла Яшку за руку и нажала на черный сектор, мысленно прощаясь с легендой о семи волшебных мирах. Нам пора.
Домой.
Эпилог
Лучше без водки на воле,
чем с водкой в тюрьме!
«Особенности национальной рыбалки»
Спрятав руки в карманы куртки, я медленно брела по темной пустынной улице. Шурша опавшими желтыми листьями, подметал мостовую бродяга-ветер, молчаливо роняли наземь свои одежды склоненные ветви деревьев, обнимала меня за плечи благословенная тишина. Я устало поморщилась. Завтра опять на работу, будь оно все проклято... Уныло посмотрев себе под ноги, я тяжко вздохнула. А еще Яшка последние три дня постоянно звонит, напоминая, что год уже прошел год после возвращения, пытаясь поставить на место мои мозги, а я...
А я не хотела лишний раз его видеть. После возвращения во мне все же что-то сломалось. Зажили рваные раны на горле, оставив после себя тонкие, едва заметные шрамы, замолчала звенящая пустота внутри, там, где раньше жила Райлит, вошла в привычный ритм жизнь... И по-настоящему проявила себя моя сила, мой дар и мое проклятие. И отныне мне стоило только раз взглянуть на любое живое существо, чтобы отмерить его жизнь и увидеть его смерть. Полгода я в ужасе пряталась от внешнего мира в своей квартире: слишком тяжело было смириться с прорезавшимся даром, слишком тяжело было смотреть в глаза близким людям, слышать их голоса и знать, но молчать...
Я перевелась на заочное отделение, с головой ушла в книжки и учебу, досрочно сдала госэкзамены и защитила диплом... И, кое-как успокоившись, заставила себя выползти из своей раковины. Жизнь, несмотря ни на что, продолжается даже тогда, когда приходится учиться жить заново. Жить, умея видеть и чувствовать все проявления человеческого бытия, но молчать и принимать все как должное. Жить, понимая, почему от меня шарахаются люди, стоит раз на них взглянуть. Но все же – жить, хотя бы ради тех, кому суждено уйти задолго до меня... И вряд ли в мертвом мире мне удастся сотворить то чудо, которое вернуло из небытия Яшку. Кстати, приятель тоже пользовался дурной славой, с его-то проклятым Словом...
Плотнее закутавшись в шерстяной шарф, я поежилась, безуспешно пытаясь спрятаться от холодных порывов ветра, когда мою дорогу преградила тень.
– Стоять! А ну, гони бабки!..
Я прищурилась. Долговязый парнишка лет шестнадцати, одет в старые потертые джинсы и черный пуховик, вооружен каким-то невзрачным на вид складным ножичком... и страдает гастритом и запущенной пневмонией, хотя честно сдерживает кашель.
– Вы бы, молодой человек, не людей пугали, а в больницу срочно бежали, – спокойно заметила я.
– Зачем? – растерялся от неожиданности горе-грабитель.
Я подошла ближе и, не сводя с него напряженного взгляда, осторожно забрала из трясущихся рук ножик, дружелюбно похлопала парнишку по плечу и спросила:
– Жить хочешь?
Он молча разинул рот и закашлялся. Приблизившись, я изучила ставшую более четкой картинку его организма. Проблемные органы явственно «проступали» сквозь одежду, пульсируя и светясь каждый своим цветом.
– Э-э-э, дружок, да у тебя еще и печень пошаливает, – протянула я. – А ну бегом марш в больницу, балбес, не то через неделю тебя вперед ногами понесут! Живо!
Паренек, не медля, развернулся и рысцой потрусил прочь. Я повертела в руках нож, пожала плечам, сложила его и сунула в карман куртки. Как обычно, поверил безоговорочно... Почему-то мне все так верили, то ли мой странный взгляд тому виной, то ли что-то еще... Я хмыкнула и, обогнув дом, свернула в свой дворик. Пока никто меня не тревожит – посидеть немного на свежем воздухе... Окружающие дома, шевеля разноцветными занавесками, с любопытством косились на меня освещенными окнами, стекали по щеке первые слезинки намечающегося дождя, гудел в сквере, беседуя с листьями, ветер. Люблю свою Сибирь и свой мир...