Страница 124 из 290
– Я понимаю твою точку зрения, но мне кажется, ты недооцениваешь пределы своего воображения. И вообще, существуют ли пределы для воображения? Если так, то я верю, что никто их еще не достиг, кроме тех, что определены логикой. Вот чем замечательно человеческое воображение! Его не может ограничить логика, которую мы сами придумываем, оно преодолевает любые барьеры… Мне кажется, именно воображение может раскрыть все тайны. Иногда, думая о разных переменных величинах времени и пространства, я делаю вывод, что все это лишь вопрос восприятия. Посмотри, пространство вокруг нас может быть маленьким, как песчинка, посреди огромной галактики, или огромным, как целая куча бесконечных Веселенных. Ориентир – это мы сами, и то, как мы воспринимаем и взаимодействуем с этим пространством.
– Определяя нашу область зрения, как ориентир… Неважен размер этого пространства, ты это имеешь в виду, верно? Ничто не является чем-то само по себе, а только в сравнении с чем-нибудь. Может быть, мы невообразимо огромные чудовища для существа, меньшего нас в 900 квадрильонов раз, которое в свою очередь, может быть таким же огромным для существа, настолько же меньше его. Все относительно. А время существует только для тех, кто может его ощущать, и мы замечаем его ход из-за старения нашего тела и изменений в пространстве вокруг нас, циклов рождения, созревания и смерти, вращения орбиты земли, но, в конечном счете, наши дни одинаковы. А если бы у нас было три солнца, а ночи никогда не было? Все было бы одинаково, не было бы понятия о смене дней. В самом деле, машина времени может оказаться скорее воображаемой, чем реальной… как и спокойные времена, – заключает Петро, впечатленный собственным выводом о том, что ненцы подумали обо всем этом намного раньше, чем он со своим другом ученым.
– Мой друг, пожалуй, нам надо срочно выпить, а то, мне кажется, мы с ума сойдем, рассуждая об этих бесконечных временах и пространствах! – говорит Фридрих, растирая глаза. Он достает из шкафа бутылку штайнхагера, традиционного немецкого можжевелового джина.
– Давай! – соглашается с коллегой Петро. Выпивка напоминает ему о ссоре с братом несколько месяцев назад, но он решает, что не стоит комментировать этот случай, чтобы не привнести разлад в дружескую атмосферу. Кроме того, давно уже Петро не пил штайнхагер.
Они выпивают и болтают на разные заурядные темы, пока не засыпают. Внутри бункера нет разницы между днем и ночью, так что ученые могут работать, не обращая внимания на часы, одновременно или сменяясь.
...
Петро просыпается один в лаборатории, возле пустой бутылки штайнхагера. Он оглядывается по сторонам, но не видит Фридриха. Голова раскалывается, возможно, из-за спиртного, или из-за неудобного положения во сне. Его зрение, все еще мутное, создает впечатление, будто он в тюрьме, сильно напоминая то положение, когда он очнулся связанным, с кляпом во рту, на борту «Морского царя». «А вдруг Фридрих меня напоил, чтобы украсть арктикум?!» – думает Петро, резко поднимаясь и тут же опускаясь на стул, почувствовав головокружение.
– Фридрих! – кричит он, но ответа не следует.
Петро берет железный прут и ищет доктора, опасаясь, не случилось ли чего-нибудь. Что-то его настораживает. Если бы Фридрих в самом деле решил обмануть его, то наверняка не стал бы оставлять свободным, не связанным. Двери не заперты, вещи Фридриха лежат на местах. Этот бункер – главная ценность немца, просто так он бы не оставил там Петра одного, к тому же, не будучи уверенным, что арктикум действительно обладает свойствами, о которых они подозревают. В этот момент ученый думает, что, возможно, его друга похитили революционеры или военные, и они могли все еще быть здесь, в засаде. Думая об этом, Петро осторожно проходит из помещения в помещение, в поисках немца. Вдруг он слышит вдалеке металлический скрежет. Идет на него и наталкивается на лестницы, ведущие вниз, на другой уровень бункера. Там звук слышится еще отчетливее и громче, как будто кто-то передвигает тяжелые металлические сооружения. Он приближается к помещению, из которого доносится скрежет. Петро заглядывает внутрь через приоткрытую дверь и замечает лишь тень, которая исступленно перемещается по залу. Он крепче сжимает прут, готовый напасть в случае необходимости, и смотрит по сторонам, чтобы убедиться, что это не засада. Быстро открывает дверь ногой, та громко ударяется о металлический стол, стоящий сбоку. Вопреки ожиданиям возможного врага, Петро не входит в помещение, не показывается, открыв дверь. Вместо этого он сам устраивает засаду снаружи, надеясь, что человек выйдет, он сможет узнать его и принять решение, что делать дальше. Слышатся шаги. Он наблюдает, как тень приближается к порогу. Наконец появляется таинственная фигура, Петро уже готов напасть, и…
– Петер, это ты? – спрашивает Фридрих, выходя из зала.