Страница 2 из 92
– А ты – тот, кого король отправил убивать моих людей.
Киан отступил на шаг, освобождая место для схватки. Именно сейчас решается судьба всей битвы, именно сейчас он либо выиграет, либо потеряет снова все приобретения последних месяцев.
Финегал, правнук бога ковачей, был достаточно силён даже для своих лет, и пот лил ручьем по телу Киана, пытавшегося не только отражать его удары, но и наступать. На какой–то миг ему подумалось, что он почти проигрывает Финегалу. Но всё же старик уже утомился продолжительным боем, и командующий начал одерживать верх. Солдаты окружали их всё теснее, наблюдая за схваткой в полной тишине, и Киан не мог думать ни о чем, кроме как о победе. Наконец его меч скользнул, рассекая тело Финегала, и тот упал.
«Он – не простой воин. Не прогневаются ли его божественные сородичи за то, что я убил его?»
Командующий армией Тары не может сомневаться, – напомнил себе Киан, опуская острие к шее мятежника. Он принесет его голову королю и восстановит мир.
Старик внезапно открыл глаза, в которых Киан не видел страха перед приближающейся смертью.
– Ты думаешь, что одержал верх надо мной, генерал, ведь ты желаешь всегда только выигрывать схватки. Я сделаю тебе подарок, которого ты так жаждешь, – он схватил его за остатки доспеха, притягивая ближе, – сегодня ты победишь. Но затем тебе придется осушать всю чашу поражения до последней капли. Каждый раз, когда ты приблизишься к победе, она будет ускользать от тебя вновь и вновь.
Вечер опускался на изрезанные дорогой холмы, по которой армия Тары направлялась домой. Киан не позволял себе думать о тех непонятных словах, что сказал ему старик перед смертью. Он слышал, как солдаты перешептывались, считая, что Финегал проклял его. Прошли те времена, когда словами друиды насылали проклятья или дарили исцеления. Сейчас всё было гораздо сложнее, магия медленно отступала от мира людей. А самого командующего больше волновало благополучное возвращение армии в Тару, чем слухи и сплетни, ползущие от одного солдата к другому.
Король встретил их прямо у ворот, и Киан испытывал гордость за то, что смог сделать его вновь великим.
– Если бы твоя мать могла тебя видеть, – Кайрпре обнял командующего, не скрывая радости от удачного завершения долгой и упорной борьбы с Фианой, – она бы гордилась тобой так же как и я сам. Мне не хватает её, но я постоянно вижу в тебе её отражение.
Вечером будет пир, и Киан расскажет всем о том, как армия поразила опасных и могущественных хозяев лесов в самое сердце.
Слуги вносили одеяния и воду в кувшинах, чтобы Киан мог умыться и приготовиться к пиру. Меч, тот самый, которым он отсек голову Финегала, висел прямо на стене, и Киан невольно протянул к нему руку. Придется пока отвыкнуть от него, хотя в последнее время казалось, будто меч врос в его ладонь, будто они стали составлять одно целое. Сегодня – вечер праздника, а ночь пройдет в объятиях какой–нибудь красавицы, которая одарит воина своим теплом и телом. Киан знал, что любая из женщин Тары с радостью разделит с ним ложе. Особенно теперь, когда он стал первым мечом короля.
Покои освещало несколько свечей, и их огоньки шевелились, словно танцуя на ветру. Где–то далеко в ночи был слышен лай собак, который резко оборвался, словно собаки одновременно решили прервать свои переклички. Киан отогнал прочь закравшееся внутрь ощущение, будто нечто надвигается на Тару, как далёкая гроза. Все враги сокрушены, больше никто не осмелится побеспокоить королевство.
Командующий направился к постели, на которой были разложены пиршественные одежды, на ходу стягивая с себя обычную рубаху. Холодный воздух, ворвавшийся в окно, внезапно волной опрокинулся на воина и задул все свечи. Так обычно вершилось колдовство, при помощи которого враги могли проникнуть под покровом темноты в Тару. Киан хорошо помнил ту ночь, в которую князь соседнего удела напал на его семью. Такая же живая темнота обрушилась на их дом, принеся с собой блеск оружия и много крови.
А он был слишком мал и напуган, чтобы защитить своих близких рядом с отцом и старшими братьями.
Киан метнулся к своему мечу, но ноги внезапно подкосились. Его охватила такая слабость, какую он испытывал лишь в далеком детстве, когда свалился от жестокой лихорадки. Командующий схватился за стену, пытаясь удержаться на ногах. Глаза его начали сами закрываться, словно по телу расползалось сонное зелье или не менее опасная магия. Киан попытался крикнуть, позвать слуг – но голос его не слушал. Отчаянно борясь с собой, он всё же погрузился в бездонную черноту, понимая, что его настигло проклятье Финегала.
1
Сага никогда не задумывалась о том – как сложилась бы её жизнь, родись она в другое время. Правда иногда, когда она сидела в окружении голосящей компании сверстников, Сага ловила себя на мысли, что хотела бы узнать ответ на этот вопрос. Может быть, когда–то люди жили более счастливо и безмятежно? Может быть, и она могла бы жить иначе?
Может тогда бы Эдуард всегда оставался рядом с ней.
Но потом она напивалась в хлам, и все вопросы исчезали сами собой, утопая в фейерверке кружащегося мира. Наутро голова словно раскалывалась изнутри, и Сага жалела о том, что вчера позволила себе немного алкоголя, который вырубал её моментально, как хорошенький удар кувалдой в лоб. Выпивка – не её конёк однозначно.
Она прекрасно понимала, что жизнь идет только здесь и сейчас. И какой смысл думать о том, что навсегда кануло в небытие? Им не узнать – как жилось раньше, было ли это более счастливое время, чем настоящее. Оставалось лишь надеяться на себя и на своенравную удачу, которая пока что не слишком жаловала Сагу.