Конрад Томилин и титаны Земли

Конрад, на щеках которого вскрылись ямочки улыбки, любовался удалявшимися в противоположную от портала сторону Демьяном и царевной. Царевна размахивала мечом, ловко балансируя им, чтобы не опрокинуться вместе с охотно наваливавшимся на нее каликой. Тот же продолжал ублажать ее, да и свой слух непрерывной болтовней. Слова вырывались из него фонтаном, когда должна была бы хлестать из его тела кровь. Однако кровь просто прекратила свой бег. Но не прекращала свой бег мысль.

«Хм… – подумалось Конраду. – Неужели в человеке мысль важнее крови и, может, даже главенствует над ней? Чтоб мне стать зубочисткой, если это не так!»

 

Над крышами городских кварталов Куличек неслись далекие звуки княжеских трубачей. Пронзительность меди взывала к долгу и одновременно – любопытству обывателя. По счастливой случайности, прежде чем его поглотила спешившая к площади перед замком толпа, Конраду удалось нагнать Невольного, движущегося во главе отряда верных повздорцев.

На балконе замка, выступающем над бурлящим морем подданных, восседал в своем любимом кресле Князь Тьмы. На балконе же сгрудилась и спесивая челядь, в отличие от Сатаны чувствующая себя в присутствии такого числа черни весьма неуютно.

– Быстро что-то ваш Князь себя из тюрьмы выпустил, – подметил Слезарь.

– Заскучал, видать, – донеслось предположение Премудрого Пуская. – Или очередную аферу задумал.

Прошло еще несколько минут, в течение которых трубачи надрывались из последних сил, наполняя воздух адской какофонией. Наконец княжеский мажордом, Пепсир, призывно взмахнул рукой, и какофонисты захлебнулись в последних нотах своих безумных мелодий.

Пепсир выдвинулся к краю балкона, обозрел притихшую толпу и объявил:

– Сейчас Его Высочество произведет награждение ряда своих выдающихся подданных. После чего будет сделано важное заявление.

Сатана встал и сладко потянулся, ожидая начала церемонии награждения.

– Орденом Дружбы, – продолжил выкрикивать в толпу мажордом, – награждается глава КВЖД.

– Орденом Дружбы между народами? – уточнил Слезарь.

– Какой там! – Невольный в сердцах сплюнул на спину стоящему впереди черту. – Дружбы с Князем! Он другой не признает.

Сатана между тем прижал к своей груди счастливчика-орденоносца и осыпал его комплиментами относительно крепости используемых дирекцией железных дорог весел и неудобства вагонов.

– Орденом Дружбы, – вновь заревел Пепсир, – награждается сочинитель «Райских сказок», бесподобный…

Слова Пепсира утонули во взрыве оваций в противоположность тем жидким аплодисментам, которыми было встречено награждение главы колейно-весельной дороги: видно, в нынешнем своем виде фирменные поезда чертей радовали мало.

– А зачем вам в Аду «Райские сказки»? – Конраду подобное сочинение показалось не совсем к месту.

– Так грешникам когда рассказываешь сказки о том, как хорошо живется их достучавшимся до Рая родственникам, они навзрыд рыдают, – пояснил Премудрый Пускай. – Когда грешников варишь, или жаришь, или запекаешь, они так вопят, что сам уже кричать начинаешь – только бы их вопли не слышать! А мучить их ни на мгновенье прекращать нельзя. Вот и рассказываем им в перерывах между жаркой и варкой эти басни. Чуть-чуть хоть можем передохнуть и даже получить удовольствие от работы, потому что нет для черта ничего слаще рыданий человека. А вопли полностью отдаться удовольствию не дают.

– А просто кляпом им рот затыкать не пробовали?

– Все-таки из тебя вышел бы отличный черт, – Конраду в бок вонзился острый локоть Невольного. – Хорошо, что Князь тебя не слышит, а то ты прямо сейчас орден бы и получил.

– Орденом Недружбы, – загремел голос мажордома, – награждается Конрад Томилин. За предложение использовать кляпы для затыкания ртов злоупотребляющих своими вокальными способностями грешников.

Толпа бурно зааплодировала. Сатана кивнул Конраду, и тот, сам не понимая как, вмиг очутился стоящим перед Его Высочеством на балконе.

– Что ж, – разочарованным голосом поведал Сатана, – дружить у нас с тобой не вышло, Конрадушка. Ну, хоть твои рационализаторские предложения мне пригодятся. Спасибо и на этом.

Он нацепил на куртку Конрада вылитую из меди лепешку, изображающую руку, девять пальцев которой были сложены в тройной кукиш.

– Спасибо… – пролепетал Конрад, которого Князь развернул для произнесения благодарственного слова в сторону толпы. – Вы меня, граждане черти, извините: я на суде лгал вам, хоть и говорил правду… Нет, как это вообще возможно – говорить правду и через это лгать?! Это невообразимо! Короче, я лгал, когда нужно было говорить правду. И говорил правду, когда надо было лгать. И… и говорил правду, когда было нужно, но при этом и выгодно ее говорить. А когда от меня требовалась ложь, но мне и самому было выгодно лгать, я лгал. А когда… когда требовалась, но было невыгодно, я… я…