Рандом

Стоял день. Я вышел на застекленную террасу, открыл окно и уставился вдаль. Валил снег. Не удивлюсь, если завалит город до первых этажей. Морозов особых не было, поэтому черная гладь Малой Невки чавкала, глотая падающую сверху снежную хлябь. А что там про зиму? Насрать мне на нее – меня не пугали холода. Продуктов до хрена и больше, воды тоже. На случай, если откажет котельная, у меня припасены дрова и угли. Вон, полный этаж, забитый добром. Короче, живем!..

Вот на этом слове мне и захотелось застрелиться. Наверное, тот, кто все это затеял, рассчитывал, что в конечном итоге оставшиеся в живых по-самоубиваются. Все, что поначалу радовало – машины, шмотки, бирюльки, доступ куда хочется, а не куда позволили – испарилось. И теперь любая идея, которой я пытался поднять себя со дна депрессухи, тонула. Я глотал ее так же, как река глотала белые хлопья. Секунда, и ничего не осталось на поверхности кроме разве что ленивых кругов пофигизма.

Скоро Новый год. Не сказать, чтобы я ждал праздника в прежние времена – с хрена ли кто-нибудь дарил мне подарки, кроме матери. Да и то, все просто: носки-дэзик-пена для бритья.

- Слышь, Машка, - не оборачиваясь бросил я. Мне надоело думать. Мне захотелось поговорить. – Новый год скоро. Тебе, небось, твой хахаль подарки дорогие дарил.

- Сдохни, тварь. Чтоб ты сдох, - Машка снова завела свою шарманку.

- Да погоди ты, шалава, ругаться, - хмыкнул я. – У тебя вон и сейф и шкатулки все цацками забиты. Мне вон, вообще никто и ничего не дарил. Но… как бы это тебе сказать… Праздник заражал меня, что ли. Вся эта херь, огни, фейерверки. Все нас пугают зимой… Ничего, переживем. Слышь, Машка? Продукты, вода, тепло и…

Еще одно. То, которое я не хотел говорить вслух, хоть ни черта она и не понимает: я был не один. У меня была Машка.

- Тоже праздник себе организуем, - я говорил в окно. Уже не Машке, а тем, кто мог меня слышать. – Тоже приготовим чего-нибудь, свечи там зажжем. Я петарды буду пускать.

- Сволочь, какая сволочь, - Машка завелась бродить по гостиной с бокалом красного вина. Я баловал ее. Теперь постоянно.

- Ничего, Машка. Будет и на нашей улице весна, никуда не денется, - вот уж не думал, что скажу вслух эти придурошные слова. Да что там слова! Не думал, что буду ждать весны. Как девчонка.

Пусть умники ломают головы себе отчего и как все произошло, у меня давно ответ готов – я считаю, что время сломалось. А что? Все может ломаться, даже пространство, говорят. Так что мешает это сделать времени? Пусть и сломалось оно кривобоко и криворыло. А может, по законам своим, которых нам не понять.

Я обернулся, я собрался сказать мысль вслух – не для Машки, конечно, для тех, кто все устроил. И то, что я дернулся, спасло мне жизнь. Я услышал грохот выстрела, но еще отчетливей – свист пули у самого уха. Потом к звукам добавился звон разбитого стекла и шум от падения моего тела – я рухнул вниз и быстро, на четвереньках, вкатился в комнату.

Шли минуты, я сидел под окном, где снайперу было меня не достать и рассматривал пулевое отверстие в стене. Сыпалась мелкая бетонная крошка, я пытался собрать мысли в кучу. С самого начала я знал, что Верка не причем. Не тянула она. Но ходи все конем, если мне не хотелось в это поверить! И что дала мне вера? Пулю в лоб?

Ходила по комнате Машка. А я? Сидел под окном, соображая, что даже шторы не могу задернуть – да потому что давно сорвал их! Потому что и мысли не возникло, что снайпер может дотянуться и до моего логова! Хорошая у него машинка – метров с трехсот лупанула почти в яблочко. Нечего было и думать о том, чтобы пуститься в погоню. Чувак занял позицию и стоило мне высунуть нос… Перейти в спальню, на другую сторону дома? Там, к черту, тоже все просматривалось – и дома напротив идеально подходят для новой точки. Конечно, завтра я навешу везде штор, да хоть фанерой забью, завтра поеду к Сусанину с «приятной» новостью.

Мысли прыгали.

Я сидел.

Слонялась по комнате Машка.