Рандом

Полдня с самого утра я гонял по городу на снегокате. Не, дел особых не было. Какие на хрен у нас у всех дела? Смех один. Отчима навестил. Ну, как навестил, хавку ему привез, пива там. Жиртрест ни хрена в последнее время с дивана не вставал. Лежал себе, дергался временами. Смешно так, руками и ногами. Типа, если ему очки виртуальные на морду нацепить, то вполне можно подумать, что проходит очередной уровень, до конечной точки. Могилы. И губами шлепал еще иногда – этот свой обычный бутерброд, нарезку из «благодарна-оболтусу-путевку в жизнь».

Когда отчим говорил, из его рта летели брызги крови. Все вокруг – обои, диван, стол, ковер – все заляпали темные пятна. Он скоро сдохнет, факт. Самое обидное, что во мне давно перегорели все эти жалости-радости. Ничего я не чувствовал, когда смотрел на то, как он задыхается. Хоронить я его не собирался. Пусть сгниет тут, вместе с квартирой. С домом. Все, чего мне хотелось забрать, давно заняло свое место на Крестовском. Фотки там, старые – мать делала, еще ножи. Один я помню, как отобрал у парня в драке. Здоровенный такой был детина. И… стыдно сказать – игрушка. Аттракцион неслыханной щедрости  - отчиму в башку стукнуло подарить мне железную дорогу. Он тогда за матерью ухлестывал, естественно, хотел перетянуть на свою сторону мальца. Я тут подумал: может, за железную дорогу я и подарил ему семь месяцев жизни? Не знаю. Хрен ли тут глобальные вопросы решать, если мы в себе не можем разобраться. К нам-то судьба по-другому отнесется – это шизики уходят, не чувствуя боли. Харкают себе кровью, или что там, и молча копыта отбрасывают. Только один день им отмерили и не повезло тем, кто проболел в этот сраный день. Хотя, по всему, долго мучиться не получилось.

Ладно, к чему это я? А. Шизики в большинстве своем без боли ушли, а вот мы… Как уходить будем, только одному… кому-то известно. А тех, кто останется, все равно со временем эпидемия какая-нибудь задушит. Когда кончится срок годности у тех лекарств, которыми мы, как придурки, запаслись. Ну, вырубило и вырубило человечество. Подумаешь, потеря.

Подумать только, от Питера через годик-другой останется человек тридцать – ну, старперы же, понятное дело, вымрут, верно? Да от Москвы столько же. Что уж тут говорить о других городах. Все человечество в лучшем случае насчитает тысячу лет через пять. И Сусанин прав – неизвестно еще какие дети станут рождаться. Или известно – тогда не так скучно подыхать. Типа, с человечеством.

Кстати, о Сусанине.

Мотор  - зверь. Я рассекал по улицам, объезжая сугробы. Понятно, что ничего хорошего там прятаться не могло. За мной летел снежный вихрь. Было круто. Давно мне не было так здорово. Сначала я хотел заскочить к ребятам на Исаакиевскую – ничегошные оказались в итоге, хоть не бесили меня и ладно. Но потом передумал. Решил, что не хочу ни с кем делить этот день. Ни с кем из живых.

Я летел, врываясь в снег и ветер. Сам – как снег и ветер, одна из самых вредных бацилл, несущаяся по венам мертвого города. Зомби ведь тоже могу двигаться, верно? Вот он и шевелился как живой мертвец – обрывались провода, рушились балконы, покрывались льдом огромные лужи.

Я переезжал мост на полной скорости, а в моей голове неотвязно вертелась мысль: вот сволочь, этот Сусанин! Потому что умный, гад. На собрании, когда разбирали Верку, когда все ломали головы над тем «убить сейчас или позже» и еще даже намека не было на то, что наступит зима, Сусанин вдруг вскользь так сказал:

- Зима близко. И как вы все думаете передвигаться по городу? Заметет все. Будет ни пройти, ни проехать. Дворников-то, того… Я бы на вашем месте о снегоходах позаботился, да о лыжах.

В меня мысль запала. Влада и те кто с ней, тоже озаботились вопросом. Приняли ли подсказку к сведению остальные – хрен знает. Подъезжая к дому, где меня «ждала» Машка, я с удовольствием посмотрел на пару-тройку снегоходов. Уес. Мы живем.

- Живем, Машка! – сказал я позже, в столовой. Конечно, не сразу потащился в квартиру, сначала спустился в автономную котельную проверить, все ли ок. Словом, сделал все, чему меня научил Верзила. Нет, классно все-таки жить в элитном доме.

- Ну чё, Машка, жрать будем?

Помощи от Надюхи-Машки ждать не приходилось. Все, что она умела готовить – это залить хлопья разведенным сухим молоком. Где ж я ей свежее возьму? Да и с йогуртами проблема. Спасибо, баба Шура выручила, дала мне закваску какую-то. Добавляешь ее в молоко и вполне даже съедобно получается. А чё? Машке нравится.

Бывшая хозяйка дома опять зависла, завела свою шарманку про мужа, прижимая к уху черный экран. С утра я позаботился о себе – Машку все равно есть не заставишь – разморозил курь. Этого добра, типа мяса, пока имелось в изобилии. И в морозилках, и баба Шура снабжала. Зря я что ли, мотался к ней помогать по хозяйству? Захочешь жить, еще не так раскорячешься. Хотя.. ммм… давно меня хорошим мальчиком никто не называл. Кроме нее.

Обед я рассчитывал приготовить позже. Электричеством я особо не увлекался, все равно рано или поздно надо будет привыкать жить без него. Газовые баллоны – все, что надо для приготовления вкусной и здоровой пищи. Временами я баловал себя шашлыками. Но… такой геморрой готовить для себя, для одного.

- Чё-то нам с тобой такая простая мысль в голову не пришла, - сказал я Машке, открывая банку пива.

- Подлец, какой подлец, - не въехала в тему Машка.

- Я о снегоходах, дура. Сусанин оказался прав: на собрании вместо того, чтобы обсирать эту гниду Верку, надо было обсуждать вопрос о том, как пережить зиму! Я тебе точно говорю – по весне мы не досчитаемся половины. Вымрут, суки. Да и хрен с ними, туда им и дорога.