Страница 28 из 105
- Ясно дело, как, - едва взглянул на меня Ладимир.
«Ясно дело…» - про себя повторила я.
И даже нехорошо как-то стало, будто внутри все захолодело. Я ведь тоже одна из тех, кого ушедшая в мир привела. Хоть и светлая бусина мне, заклинательнице, выпала, а все ж я от нее род веду, ее сила по венам моим течет, ее слова моя прабабка-жрица людям передавала.
- И что ж вы, странники, со всеми подряд так?
Колдун едва заметно повел бровью. Лицо его вдруг таким холодным и жестким сделалось, что страшно. Будто другой человек передо мной предстал – чужой, незнакомый.
- Со всеми, - и добавил: - Заклинателей, правда, редко встречали. Обычно они с нами заодно. Но уж если на ее сторону становятся…
Заметив, как я сжалась и даже в сторону подалась, чуть из седла не выпадая, Ладимир усмехнулся:
- Не трясись, Вёльма. Тебя, необученную, никто не тронет. Не вошла ты в силу еще.
- А если войду?
Он не ответил. Оно и ясно – врагом стану. Как Осьмуша несчастный.
Ох, помогите мне, Ларьян да дочь его, Вела-вещунья.
- Из каких же ты краев, Румяна? – спросила я, по-простецки улыбаясь.
Вот ввек бы с этой вреднющей бабой не говорила, да все Ладимир – иди, мол, разговори ее, попробуй узнать чего про Осьмушу, а я пока отъеду, к заклятию подготовлюсь.
Чего он там готовить собирался, я не знала. А только уже битый час жалобы да стенания Румяны по поводу неудачного замужества выслушивала. Хотя, глянула на мученическое лицо Стояна и подумала, кому из них больше не повезло-то?
- Да с западных земель мы приехали, из княжества Зарецкого. Родители наши уж померли давно – я у них третья была. Сестра моя старшая в Домине с мужем и детьми живет, а остальных наших братьев-сестер ушедшая забрала. Осьмушу вот черная хворь только и пощадила.
Перевертыш злобно зыркнул на меня и видно недоволен остался, что его сестра так разболталась.
Слушала я Румяну, да как-то и не верилось, что правду говорит. Черная хворь в Зарецком княжестве бывала – она там гостья частая. Мы все боялись, что до Беларды дойдет, но боги пощадили – прокатилась мимо.
И то, что люди будто мухи от хвори этой падают, я знала. Странным лишь то мне показалось, что Осьмуша выжил. Черная больше детей забирала, а годков пять назад он как раз малым ребенком был. Вспомнились мне слова Ладимира, мол, не болеют оборотни человечьими недугами.
- Горько это – родных терять, - ответила я. – Ладно ты сделала, что брата к себе забрала.
- А как же по-другому-то? – засмеялась Румяна. – Родная ведь кровь. Осьмуша у нас парень тихий, лишнего слова не скажет.
- Будет уже, - буркнул перевертыш.
- Ишь, засмущался, - ткнула его в бок Румяна.
- У тебя ж язык как помело, - спокойно протянул Стоян, глядя на дорогу. – Ты и упыря до смерти заговоришь.
- Ох, Ларьян-батюшка, обереги, - схватилась за сердце баба. – Все бы тебе средь дня нечисть поминать. Призовешь беду на наши головы.
- А я ее и так призвал, когда на тебе женился. Как есть нечисть!
Ну, а что? Прав ведь мужик!
- Молчи уж, - только махнула рукой Румяна. – Ушедшая тебя забери…
Вечером мы снова остановились в стороне от дороги. Ладимир тревожно поглядывал на небо, где серебряным кругом расцветала луна-девица. Еще немного и запоют ей свои песни безнадежно влюбленные дети ушедшей, взвоют горестно, а после пойдут злобу свою на всех живых вымещать.
Ох, страшно мне, ох, страшно…
- Ладимир, глянь, - я кивнула в сторону Румяны.
Та склонилась над младшим братом. Осьмуша лежал, едва дыша. Мгновенно побледнел, осунулся, мелко задрожал, будто озноб его бил изнутри.
Колдун коротко кивнул и пошел к ним.
- Что случилось, Румяна?
- Да вот братцу моему чегой-то плохо стало. Не пойму, что и такое приключилось.
- Небось хворь какую подцепил. Бродяга, - буркнул Стоян, сидящий позади меня.
Я оглянулась.
- О чем это ты?
Мужик только махнул рукой.
- Родня у моей женки та еще. Сестра злей зверя лесного, а братец так и норовит куда-то уйти. Каждую луну пропадает. Вроде тихий-смирный, а чуть что сразу из дому бежит. Ох, навязался же на мою голову, ушедшая его забери! Не хватало своих забот, так этот еще…
Ладимир коснулся рукой лба Осьмуши. Тот вздрогнул и будто бы оскалился. Лицо его, всполохами костра освещенное, исказилось злобой.
- Уйди, злыдень, - сдавленно проговорил он.
- Ишь ты, норовистый какой! – взвилась на него Румяна. – Человек тебе, может, помочь хочет?
- От колдуна помощи не приму, - отозвался братец.
- Ты что ли колдун?
Ладимир только глянул на нее тем самым взглядом, от которого мурашки бегут. Румяна так назад и отпрянула.
- Вёльма, - позвал меня, - Неси отвар.
- Какой отвар? – прошептала Румяна. – Отравить его хочешь?
- Помочь хочу, - процедил ведун. Видать трудно ему такие слова даются. – Взяла бы ты дочь с мужем да отошла подальше.
Забава, все это время мирно спящая рядом, причмокнула губами и перевернулась на бок. Стоян только сплюнул и вспомнил какое-то ругательство.
- Брата оставить предлагаешь? – вспыхнула баба. – Не бывать тому. Кто тебя, чародея, знает! И как совести только хватило у охальника! Брат он мне, не уйду!
- Перевертыш твой братец, - холодно проговорил Ладимир, - На луну глянь и подумай, отчего захворал.
- Ларьян-батюшка, - всплеснула руками Румяна. – Стоян, ты слышал?
- Слышал, - отозвался муж. – Говорил я тебе, что неправильный парень.