Дети радиопомех

Отныне, когда он пытался кормить Лену с рук, приходилось опасаться укусов. Жена ни за что не хотела принимать пищу, она ёрзала и отворачивала лицо, сжимала зубы, но Игорь, научившись варить на горелке кашу, валил Лену, иногда вместе с пальмой, и вливал ей в рот часто пересоленную массу.

Он вспомнил о прихваченной из дома книге (она чудом не выпала из внутреннего кармана куртки), и, коротая вечера, читал вслух «Волшебника страны Оз», хватая жирными пальцами страницы и направляя на текст свет прожектора.

- Мы тоже найдём своего волшебника, - говорил Игорь. - Волшебника, который всё сделает, как надо.

Ленка молчала, кусая губы. Мужчина, заложив книгу пальцем, размышлял – до чего же глупы все они - и Страшила, и Дровосек, и Лев. Зачем идут в такую даль? У них же есть всё, что нужно! Шутил, что это единственная приключенческая книга, которую он прочтёт в зрелом возрасте, и сам же смеялся над этой шуткой.

Наведавшись на склад и притащив несколько картонных коробок, Игорь соорудил убежище. Стены, даже те, в которых легко проделать пальцем дыру, задерживали достаточно тепла. В будущем можно будет перебраться в служебные помещения, обустроиться там в какой-нибудь комнате и заодно разведать, где туалет... но пока Игорь не готов был расстаться с ролью дракона, живущего на груде сокровищ. В странствиях по огромному тёмному помещению он совершал крошечные открытия, которые, из-за одинаковых, скудных на события дней, приобретали по-настоящему огромное значение. Он нашёл тех воробьёв - правда, уже мёртвых. Их тушки, похожие на фарфоровые поделки, валялись под ногами в хлебном отделе. Ещё Игорю казалось, что здесь живёт кошка. Пару раз он вроде бы видел маленькую хвостатую тень, но та каждый раз от него удирала. Что же, каждому тёмному лесу - свои дикие звери.

Понять, день за окном или ночь, можно было только по свету, пробивавшемуся через узкие прямоугольные окна под потолком.

- Я нашёл воробьёв, - говорил Игорь Ленке, возвращаясь из своих странствий, и тут же начинал приукрашивать, полагая, что хоть какое-то касательство темы смерти может вызвать в Ленке новую бурю. - Они едят тольяттинские сушки и чирикают. Отсюда не слышно. Хочешь как-нибудь посмотреть?

- Если бы наш ребёнок появился на свет в те, прежние времена, - спрашивала она, дырявя его глазами. - Я больше чем уверена, было бы так же, как с Кириллом.

Игорь почувствовал, как жжёт уши.

- Ты знаешь, что это не так. Мы... мы же... помнишь - задумали этого ребёнка очень давно.

- Проиграешься и бросишь, не позже, чем ему исполнится четыре года.

- Нет, - горячо воскликнул Игорь, - я бы брал его с собой ремонтировать велосипеды. Я бы рассказывал ему, чем занимается его папа и как лучше радовать маму. Он бы не вырос таким аутистом, как... как Кирилл.

Ленка разрыдалась. Она плакала тонко, беспомощно, размазывая по щекам жидкость. От лица в свете примуса поднимался едва заметный парок.

- Кирилл был лучшим, кого можно было только пожелать. Он был волшебником себе-на-уме, он читал Гарри Поттера и всерьёз каждую осень ждал письмо из Хогвартса. А потом придумал свою волшебную школу, изрисовал ею все тетради. Там был план помещений, расписание всех занятий и имена преподавателей, восхитительные рисунки. Ты просто не хотел ничего этого замечать. Тебе нужно было только одно - чтобы он повернул своё взросление вспять и просто исчез из нашей жизни.

- Я ничего не знаю о детях, - признался Игорь, удержав себя от позыва заключить жену в объятья. Она сейчас пристёгнута, но даже так Игорь не рискнул бы её обнимать. Не хочется получить укус в шею, дурную традицию всех фильмов про зомби.

- И не узнаешь. Всё... все эти знания теперь бесполезны. Слушай, побыстрее бы сюда кто-нибудь пришёл и остановил этот каменный век. У меня рука затекла. Хочу, чтобы меня убили. Как животное. Просто и без изысков.

Ленка смотрела на него мутным взглядом посаженого на цепь зверя.

- Я пойду, - деревянным голосом сказал Игорь. - Много чего нужно сделать.

В подсобке нашлась портативная радиостанция. После изящных сотовых телефонов с обтекаемыми формами она была похожа на вальяжный, пузатый обломок астероида. Ещё пара дней ушла на поиски необходимых аккумуляторов.

Усилия Игоря оказались вознаграждены. На волне УКВ 107.7, где некогда помещалась музыкальная волна с медлительными дачными песнями, круглосуточно сидел самоотверженный старичок, работавший прежде в помещении радиостанции не то вахтёром, не то уборщиком. Он ставил русские романсы и американский блюз, плакал, напивался в прямом эфире и обсуждал сам с собой последствия столь снежной зимы для «селекционных яблонь» на собственном дачном участке. Другая волна оказалась чуть поживее. Её занял проповедник со здравыми, пусть и по-грустному поэтическими суждениями. Как бы не относился Игорь к религии (откровенно говоря, он не относился к ней никак), слушать было интересно. Звали его отец Василий, а свою нескончаемую передачу он называл «Последним голосом на земле». Игорь вспомнил цитату из библии на стене и пожалел, что не может рассказать о ней отцу Василию. Он нашёл бы, что сказать о детях, вошедших в Царствие Небесное.

На третьей, «Эхо Москвы», признаки жизни оказались лишь иллюзией - механический голос повторял о введении на государственном уровне чрезвычайного положения и призывал сохранять спокойствие. Странно: не пропало электричество из розеток... ладно, ладно, пропало, но при наличии специалистов и некоторого количества рабочих рук всё ведь можно запустить снова, верно? Не было ни ядерного взрыва, ни метеорита из глубин космоса, ни, на худой конец, свирепого вируса, так в чём же причина столь позорного бездействия людей, которые и в самом деле могут что-то сделать? Где, в конце концов, хоть какая-то спущенная сверху директива. Что делать простому населению? Цивилизованный мир разлетелся на тысячи осколков, и собирать их снова, клеить, искать подходящие - гиблое дело.