Дети радиопомех

- Наших детей, - наконец, тихо сказал комдив. Видно, как не хотелось ему выходить за рамки сухого инструктажа и затрагивать тяжёлую тему. Полковник слишком стар для маленьких отпрысков, но, наверное, у него были внуки. Комаров почувствовал в горле ком, который невозможно было сглотнуть. «Кто виноват?» - в очередной раз спросил он себя. «Чья блажь поставила гордое человечество на порог исчезновения?

И сам же ответил себе: а что, если здесь нет злого умысла? Что, если всё происходит потому, что так должно быть? И не в наших силах этому помешать.

Так они и сидели бы, глядя друг на друга и думая каждый о своём, если б в окно не ударил ком снега. На крыше кипела работа: бойцы избавляли её от тяжкого бремени.

Полковник вздрогнул, брови сползлись на переносице. Казалось, он готов отчитать сидящего напротив за то, что тот до сих пор не покинул его кабинет. Махнул рукой, отпуская Женю, но, когда тот был на пороге, вдруг спросил:

- Медсанчасть доложила о твоём ранении. Что случилось?

Комаров ожидал другого вопроса — например, почему он так заинтересовал похитителей, окопавшихся на заводе авиационных подшипников. Но комдив, видимо, посчитал, что действия людей, которые намеренно себя уродуют, вряд ли поддаются логическому осмыслению.

- Аппендицит разыгрался, - Комаров махнул рукой, стараясь выглядеть непринуждённо.  – На самом деле, ерунда. Готов вернуться в строй, товарищ полковник. А что не так с... эм... с «чужеродными элементами»?

Комдив шлёпнул раскрытой ладонью по столу.

- Ты всё увидишь сам. Помни, что наша задача – не допустить массовой истерии и паники на почве психологических атак. И… наблюдать. Свободен, сержант.

 

С тех пор, как дети заговорили, многое изменилось. Они больше не были безучастными, они искали всё больше точек соприкосновения с людьми. Болтали без умолку – и хор детских голосов, напоминающих о литургии в храме или утреннике в начальных классах школы, был слышен отовсюду.

Кто-то говорил, что «чужеродные элементы» всё больше используют в своих речёвках высказывания философов и учёных, и иные действительно звучали к месту – не в пример назойливому «прислушайтесь к Голосу», от которого веяло дремучим морализаторством. Женька не мог это подтвердить или опровергнуть, он был не столь образован. Он был, чёрт подери, солдатом – всю жизнь – а у солдат развлечения простые.

Однако это не значило, что он не мог логически мыслить и менять мнение в зависимости от ситуации. Он полагал, что настоящие глупцы – те, кто, исходя из собственных суждений, прут напролом, не глядя по сторонам, не видя последствия своих поступков или видя лишь те, которые соответствуют их ожиданиям. Таких оправдывают стойкостью убеждений, но, по мнению Женьки, здесь одно лишь упрямство в самом плохом его смысле.

Бредущие будто перебирали жемчужины человеческой мысли в поисках того, что может примирить взрослых с произошедшим. Попытка, быть может, недурная, но гораздо больше толку было бы, если бы этот (если он существует на самом деле) чужак – великий разум, Голос, или что там? - просто оставил детские головы и убрался восвояси.

Рано или поздно он поймёт, что всё безнадёжно испортил.

Женька считал что, ему самое место на передовой, поэтому подкрепившись, переодевшись и немного подремав, он попросил зачислить его в отряд. Ротный, коренастый, крепкий мужичок с широким лицом, которое, кажется, способно было выражать только озабоченность, коротко поприветствовал его и указал на крыши частных домов, в которых отражалось заходящее солнце.

- Наша задача проста, сержант. К ночи в этом квадрате ковыляющих быть не должно.

Он нервно потёр руки.

- Я бы многое отдал, чтобы увидеть, как они драпают отсюда, как крысы от пожара, но драпать они, по-видимому, не умеют, а пожара не боятся. Поэтому просто сделайте их пребывание здесь как можно менее комфортным.

Ротный, как и его командир, мыслил по-военному просто. Он тяжело переживал гибель сложившегося жизненного уклада с его простыми радостями и копеечными несчастьями, стараясь сохранить хотя бы то, что, по его мнению, сохранить стоило – дисциплину и устав.

Женька спросил про сверхъестественные способности, что открылись у детей, и ротный покачал головой.

- Никто в здравом уме не пустит интервента в дом, но эти детки... Они открывают двери и разбирают баррикады, даже не прикасаясь к ним. Чертовщина какая-то.

- Есть жертвы?

- Нет, и слава богу. В Промышленном районе позавчера какому-то парню вспороли живот, но он, вроде, выжил. Но ты, боец, должен быть начеку: всё может измениться в любую секунду. Ещё вопросы?

Вопросов не оказалось, и Женя Комаров влился в среду, привычную почти полностью, за исключением одного: автомат Калашникова, с которым он успел сродниться, заменило гладкоствольное ружьё с нелетальными боеприпасами, чему многие сослуживцы были не рады.

- Глупая идея, - сетовали за полевым ужином. – Что прикажете делать, если эти вдруг окончательно слетят с катушек?