Джинны

-Еще один всадник!

Воительница обернулась.

-Неееет, не смей подходить! – что есть силы, кричал загадочный верховой. Лица его не было видно из-за огромного бесформенного капюшона. – Погибнешь, как твой отец!

Всадник спешился и откинул капюшон. То был Джафари, «водный поток», глава одного из родов кочевников. Вот уж еще одна неожиданность.

-Нужно завершить начатое. Я должна принять бой, - Этайн, оглушенная утратой Шакийора, готовая ко всему и непреклонная, сделала вперед несколько шагов.

В эту же минуту глава рода кочевников, с несвойственной ему быстротой, оказался между ней и магистром Воды.

-Уйди с дороги, - сгрубила воительница.

-Да, ты избранная, - никак не реагируя на грубый тон и не шевельнувшись, спокойно высказался Джафари. В руках он вращал какую-то черную трость. – Но этот враг тебе не по силам. Позволь мне, - воин посмотрел главе Ордена прямо в глаза.

Этайн увидела что-то в этих сапфировых глазах. Что-то сильное, то, чего прежде не было. Чуть помедлив, она кивнула и отошла назад.

Лицо  старого магистра Воды, прежде ухмылявшегося, внезапно посерело.

-Сын предателя, - процедил он сквозь зубы.

-Тот, кто покончит с вашими глупыми и бессмысленными идеями мести раз и навсегда. Никто больше не посмеет будить зло и подталкивать к братоубийственным войнам, - Джафари взмахнул тростью, которая оказалась вовсе не тростью, а изящным тонким клинком.

Магистр, утратив всю свою демонстративность и дар речи, атаковал первым.

Несколько минут воины Ордена наблюдали поистине красивый ножевой бой. Клинки мелькали, превращаясь в блестящие ленты; изысканные пируэты сражавшихся наталкивали на мысль, что это не воины, а какие-то артисты, исполняющие чудной и завораживающий танец. Действительно, сражались они немного иначе, чем обычные воины. Магистр, несмотря на преклонный возраст, долго не уступал Джафари, но, все-таки, бессонные ночи, непредсказумый исход боя и побег дали  о себе знать. Водный поток нанес удар чуть выше сердца.

Магистр упал на колени, и, задрожав, как тростник, выронил нож. Оказалось, дрожал он, как ни странно, от смеха.

-Помнишь этот клинок, да? Твоя магия бессильна против него, - Джафари опустил кортик на плечо побежденного. – Клинок моего рода, мы хранили его веками…

-Кха, ха-ха… Это твои последние слова? Как-то не впечатляет. Не героично, не эпично, - силы покидали магистра, и от смеха осталось только покашливание, да вымученная, жуткая демоническая ухмылка.

Этайн и ее спутники не сразу сообразили, что именно имел в виду мстительный приспешник Ордена Воды. Джафари, дороживший дружбой с Этайн, прояснил ситуацию:

-Тот, кто убивает сильного магистра, способного творить страшные колдовские вещи, лишается дара речи. Навсегда, - как отстраненно добавил он слово «навсегда»…

-Ты не заслужил этого, Джафари, - Этайн приблизилась к магистру, занеся над ним меч.

-Нет, клинок был моим, только он и способен убить такого, как он, - кочевник, протерев кортик о балахон, превратил его обратно в трость одним ввинтивающим движением. – Запомни, Нефер – только тебе решать, кем остаться, что делать со своей жизнью, что именно выбрать. Выбор всегда нависает над нами тучами ответственности, и мы не можем выбрать не выбирать вообще. Никто тебя ни к чему не принудит – главное, оставайся человеком, и, как можно достойней, проживи эту жизнь.

Магистр Воды с каждым словом становился слабее и, на слове «жизнь», что удивительно, испустил дух. Замолк и Джафари. Он стал похожим на рыбу, выброшенную на берег, беззвучно и беспомощно открывающую рот.

Из мира разом ушли, словно договорившись, все звуки и чувства.

Война закончилась.

Отпустив оставшихся в живых магистров с клятвой мира, воины вскочили на коней и отправились назад, к опустевшему полю боя. К разрушенному громадным взрывом утесу – тому самому, в недрах которого покоились любовь и надежда. По пути вспоминая последние озвученные слова Джафари, Этайн приняла решение, о котором вряд ли кто мог догадаться из скакавших рядом.

Уставшее войско ликовало; но не было никакой торжественности, притянутой за уши. Прославляли не только своего лидера – но и брата, подставишего плечо, отразившего щитом стрелу. Крепко обнимали выживших и достойно вспоминали павших – все вместе, дружно, все, без исключения. Кочевники, храмовники, воины Эль-Хэммам и северяне, забывшие о распрях, делились друг с другом едой и питьем. После ночи войска постепенно разошлись по своим городам и стоянкам – но, так медленно, будто нехотя, боясь разорвать образовавшееся чувство общности. Но оно, значительно окрепнув, сохранилось и после того, как бойцы разошлись; незримым куполом оно объяло всю пустыню, породив в ночи долгожданную тишину и покой. А с приходом утра лидер Ордена Эль-Хэммам без сожаления и лишних слов отдала клинок из вулканического стекла – сакральный символ власти – наставнику и генералу Бандаро, одела вретище и ушла подальше от городов, в пустыню дикую, безлюдную и безводную.