Страница 49 из 95
– Верю, царь-батюшка, – откликалась на эйфорию подруги Олимпиада.
Уже проживая в Сочи, Аврора обзавелась небольшой приятельской компанией, но по-прежнему трепетно и бережно относилась к дружбе с Олимпиадой. Телефонная связь не радовала тарифами и качеством обслуживания, поэтому чаще всего подруги общались в скайпе.
В комнату влетела раскрасневшаяся после тренировки Анечка.
– Мама, ты с тетей Олей болтаешь?
– Да, Анют. Передать ей привет?
– Передать мне наушники и уйти куда-нибудь погулять.
– Чего?!
– Мама, мне надо поговорить с тетей Олей. Здравствуйте!
– Привет, Аннушка! – Олимпиада разулыбалась с экрана монитора. – Как твое настроение? Ты хотела посекретничать?
– Настроение отличное и настрой боевой! А насчет посекретничать… Что-то вроде того…
– Хотела, наверное, посоветоваться, что маме дарить на Новый год? Так она у тебя неприхотливая и неискушенная. Главное, не разбивай копилку, чтобы купить ей красные розы.
– Нееее… Ей я уже шкатулку из спичек и бусин склеила.
– Так вот куда вечно пропадают спички! – звучно заявила о своем присутствии Аврора. – Так и знала, что нужно на электроподжиг переходить.
– Мама, ты еще здесь?! Ладно… Раз уж все в сборе… Три головы лучше, чем одна.
– Рассказывай, Аннушка, рассказывай, – покровительственно распорядилась Олимпиада.
– У меня есть одноклассник – Матвей. Мы сидим за одной партой. С самого первого сентября, как я перевелась в новую школу, так мы и сидим вместе до сих пор. И Матвей меня любит.
Аврора подавилась сладким чаем, а Олимпиада – смехом от не по-детски серьезного настроя девятилетней Ани. Но мудрые женщины, наученные многократно повторяющимися конфликтами между «отцами» и «детьми», решительно отдавали победу чувствам в борьбе с цифрами, чего так и не осилили глупые взрослые из мира «Маленького принца» Экзюпери. Какая разница, что всего девять лет, если любовь? Какая разница, что маленькое тельце в высоту не превышает ста сорока сантиметров, если в нем спрятано огромное сердце?
– Вот, а наша классная руководительница хочет отсадить его от меня к Веронике, – продолжила свою исповедь юная обольстительница, – Ей кажется, что Матвей рядом со мной становится слишком шумным и мешает ей вести уроки. Это просто уроки неинтересные! Матвей вообще самый умный в классе, он быстро все решает, а потом ему нечем заняться. Поэтому он и шумит. Я не хочу, чтобы он пересаживался к Веронике!
– Почему? Ревнуешь? – весело полюбопытствовала Олимпиада, мельком поглядывая на ошарашенное лицо Авроры.
– Да нееее! Он все равно не будет ее любить больше, чем меня! Вероника – хорошая девочка, мы с ней даже иногда гуляем вместе, но она во всех тетрадках пишет только одной ручкой! – шепотом, будто это государственная тайна.
– Это плохо? – ожила Аврора.
– Конечно! Это же скучно! У меня вот целый пенал разных ручек и карандашей! И синих, и черных, и красных, и зеленых, и даже оранжевый маркер есть. А еще когда Вероника обижается, у нее становится противный визглявый голос. Брррр!.. Не хочу я, чтобы Матвей пересаживался к ней за парту. Он расстроится, хоть и не покажет этого. Не хочу я, чтобы он грустил…
Аврора тщательно переваривала информацию, полученную от дочери, и пыталась успокоиться. Если для нее, ее матери или подруги подобный стиль повествования был не более, чем иронией, то Аня была открыта нараспашку, она не терпела притворства, лицемерия и не маскировала слова и эмоции. Спустя годы стало ясно, что это неизменная черта характера, а не особенность возраста.
– Анюта, а почему ты думаешь, что этот Матвей тебя любит? Он тебе об этом говорил? – рискнула спросить Аврора.
– Ты чего, мам?! Кто ж об этом говорит напрямую? Но об этом все его поступки говорят! Матвей только меня из класса дергает за волосы, каждый день перед уроками он берет мой пенал, достает одну из ручек и пользуется ей весь день, а после уроков кладет обратно. А на прошлой неделе в столовой он подошел, взял мой пирожок с повидлом, откусил и, ничего не сказав, пошел дальше!
Анечка рассказывала с таким неподдельным восторгом, что будь это посторонний ребенок, Аврора бы только умилительно улыбнулась. Но неизвестные чувства от неизвестного мальчика по отношению к хорошо известной дочери сбивали с толку. Только Олимпиада, находясь в нескольких тысячах километрах от эпицентра событий, беззвучно хохотала.
– И ты решила, что он тебя любит? – продолжала допрос Аврора.
– Естественно! Он же своими действиями помечает вокруг меня территорию!
– ЧТО?!