Страница 37 из 95
– Я все сказала. Пойду собирать Аню.
Уже в квартире Оксаны Дмитриевны Аврора, с одной стороны, гордилась собой, что наконец вышла на открытый разговор, а, с другой, в любой момент была готова дать слабину и вернуться к Антону.
– Алло, Олененок. Ты не спишь? – позвонила она лучшей подруге ближе к полуночи.
– Ага, уснешь тут, когда у тебя двадцать непроверенных эссе по законам диалектики, – ворчала по ту сторону трубки Олимпиада.
– Я сказала Антону, что хочу развестись, – менее твердым голосом перебила Аврора.
– Опачки! А он чего?
Для Олимпиады новость не стала шоком. Она знала, что развод в чете Марковых неизбежен, только удивлялась, почему Аврора так тормозит. Олимпиада неплохо воспринимала Антона, считала его искренним и беззлобным. Он замечательный друг, о чем свидетельствует толпа добрых товарищей, но никакущий муж. Или же никакущий муж для Авроры.
И эта не та история, когда подруга по уши влюблена в мужа подруги и строит коварные планы по его завоеванию. Это история о такой дружбе, когда для подруги хочется лучшего, как для родной матери, сестры или дочери. Что такое это лучшее – неизвестно в деталях, но известно, что рядом с ним подруга никогда не перестанет счастливо улыбаться. Антон, к сожалению, таким не был.
– Оль… Я не знаю… Он как побитый щенок выглядел. Я и не думала, что это так жутко.
– Так, солдат, отставить сопли! Ты мне что говорила? «Ни любви, ни тоски, ни жалости»!
– Не получается без жалости.
– Жалость непродуктивна. Что ты предлагаешь? Вернешься к нему, заживете по-прежнему и станете ждать, когда окончательно друг друга возненавидите? Иди-ка ты спать, подруга. Утро вечера мудренее. Если уж совсем бессонница под гнетом совести загрызет, то опечалься моей нелегкой долей! Мне сейчас двадцать с лишним раз предстоит прочитать про превращение жидкой воды в лед и пар как иллюстрацию к закону перехода количественных изменений в качественные. Никакой нынче фантазии у детей!
Распрощавшись с подругой, Олимпиада тревожно перекладывала эссе и не могла разглядеть за строчками текста. Она знала, что Аврора может сорваться посреди ночи домой, ведомая беспринципной жалостью.
Олимпиада восторгалась подругой и теми изменениями, которые с ней произошли при получении рабочего места и трудовой книжки. Динамика кухни не оставляла места нерешительности. Не сразу, но такая долгожданная уверенность и инициативность захватили все существо Авроры. Подруга морально окрепла – тесное знакомство с начальницей не прошло даром.
Но глубоко внутри своей личности Аврора сохраняла маленького и неуверенного ребенка, который стыдится и стесняется лишний раз привлечь к себе внимание, отозваться грубостью на хамство и неуважение, принять решение, идущее вразрез с мнение большинства или важного для Авроры узкого круга людей. Олимпиада знала об этом как никто другой. Когда Аврора приходила к подруге почаевничать и поболтать, она вываливала на ту, все, что в ней накопилось: мысли, идеи, эмоции. А после, когда покидала Олину квартиру, звонила ей и стыдливо причитала:
– Прости меня, Олененок! Ты же знаешь, что я если заговорю про одно, то расскажу про все сразу. Наговорила тебе обо всем подряд. Даже тебя толком не выслушала.
– Рорик, ты идиотка! За какие грехи ты свалилась на мою голову?!
К счастью или к сожалению, Аврора задушила в себе порыв вернуться к Антону и пожалеть его. Если бы она знала, что творится с пока-еще-мужем, она никогда бы не решилась уйти от него, не заикнулась бы о разводе. Она бы терпела и дальше, но осталась с ним под гнетом вины за причиненные боль и страдания.
После того, как за Авророй с Анечкой хлопнула входная дверь, Антона начало рвать. Всю ночь его буквально выворачивало наизнанку. За несколько часов постаревший на «–дцать» лет и похудевший на «–дцать» килограммов, Антон все-таки отправился на работу. Останься он еще немного один в квартире, он бы, наверняка, зашелся кашлем, выплевывая легкие, потому как тошнить его уже было нечем: пищу последних дней и желчь он из себя выдавил. Антон не умел выражать и выплескивать свои эмоции, поэтому психологическая боль трансформировалась в соматическую.
Слишком тяжело, слишком невыносимо оставаться в квартире, пропахшей рвотой и одиночеством.
Он упустил тот момент, когда Аврора начала отдаляться от него. Он не знал, что он сам тому причиной, и даже не подозревал, что нужно в срочном порядке спасать семью. Выдернуть шнур, выдавить стекло; выбросить шлюпки и надувные жилеты; раскрыть парашют – какая инструкция при крушении должна сработать? Какие инструменты использовать?
Антон, упустивший нежность жены, невольно стал искать эту нежность во взглядах других женщин. Он не помышлял об измене осознанно, но сновидения ночь от ночи рисовали преступные для «идеального» мужа и «идеальной» семьи картины. Антон утолял свою вину, сваливая подозрения в неверности на Аврору. Он страдал от так называемой спроецированной ревности и заставлял страдать жену.