Sabbatum. Инквизиция

Эпилог

На улице становится легче. Свежий воздух будто прочищает мою голову. Даже голод отступает. Марго что-то радостно говорит, затем слышу, что она огорчена, что Саббатовцам так все просто сошло с рук, «хотя чему удивляться, это же любимчики Сената», да и не тронут они Инквизиторов, когда такой перевес на сторону Химер. И все произносится ядовито, с каким-то змеиным шипением, особенно у Марго злобно получалось «Саббат» - будто самое грязное ругательство с примесью омерзения.

Спускаясь по многочисленным ступеням, увидела машины и с легкостью определила какие чьи – белоснежный лимузин, длиной в поезд, бесспорно принадлежал Химерам, которые не могут без пафоса. Хлебом не корми, дай в глаза блеснуть. Черные тонированные, похожие на танки, машины ждут Инквизиторов. Мы сходим по ступеням к лимузину, как вижу, что Варя опережает нас с Марго, стремительно сбегает вниз и кидается какому-то парню на шею, страстно обнимая и целуя. Только, когда мужчина чуть отходит от нее, я узнаю его. От шока даже оступаюсь. Если бы не Марго, то точно бы пересчитала бы ступени суда Вашингтона своей пятой точкой. Кевин Ганн даже не похож на себя: уже нет его какой-то легкости, панибратской развязности с леностью мажорного мальчика. Передо мной мужчина. Привычного костюма на нем нет или легкого свитера: джинсы и серая дизайнерски состаренная рубашка, черные солнечные очки – просто и лаконично. Он словно трансформировался, и, глядя на него, могу сказать, это Инквизитор: краткий, суровый, излучающий силу, как солнце. А Варя – никогда ее такой не видела –, будто плющ, вьется возле него; счастливая до чертиков. Моя сестра, ненавидящая Инквизиторов, считающая зависимость от мужчины страшным преступлением для женщины, сейчас влюблена в Ганна, как кошка! Да и он тоже не холоден, видно, что мужчина отвечает взаимностью, взяв Варю под свою мужскую опеку. Мир перевернулся. Мир окончательно рухнул мне под ноги, в виде осколков бывшего кривого Зазеркалья.

Мы подошли всем скопом, Марго так и не отпускала меня из своих полуобъятий. Нина и остальные Химеры, стуча каблуками, радостно поздравляя, кто-то даже успел чмокнуть меня в щеку, обогнули нас и проследовали к подъехавшей ярко-красной машине, тоже не для простого класса. Рядом со мной спускался Виктор немного легкой расслабленной походкой, улыбаясь и глядя на пару.

- Здравствуй, Мелани. – Кевин оборачивается и здоровается, не снимая очков.

- Эй! Она Аня, - Варя наигранно сердится на Кевина, легонько стукнув его по плечу.

В черных стеклах Ганна вижу свое отражение: бледное лицо с измученным выражением. Меня можно пристрелить только из жалости.

- Я не против Мелани. Мне нравится это имя.

- Вот еще! Нечего. Ты Анна Шувалова. А никакая-то безродная с именем актрисы. – Виктор недовольно отчитывает, ставя меня на место, под одобрительные кивки Марго.

- Слышал, что ты вернулась к Химерам. Поздравляю, - Кевин говорит спокойно, формально вежливо. В то время, как Варя вся лучится счастьем, так и льня под рукой Ганна к его мужской груди. Но не успела я и рта раскрыть, как Виктор перехватывает мою руку и, влюбленно заглядывая мне в глаза, отвечает:

- Да, вернулась. Теперь Анна в моем клане.

Я смотрю в карие с прищуром глаза Виктора. Он улыбается своей хитрой флиртующей улыбкой и целует кончики моих пальцев. Что-то старое просыпается во мне. Ловлю себя на мысли, что Виктор, как родной: я знаю все его ужимки, движения, выражения лица, привычки, знаю наперечет все его шрамы на теле, что это заставляет меня улыбаться. Виктор задерживает взгляд, глядя мне в глаза и держа мою руку в своей, он доволен и счастлив. Внезапно напряжение невидимым вирусом заражает одного за другим в нашем тесном маленьком кругу. И я начинаю оглядываться, сразу нахожу причину замолкнувших друзей и родных. Саббат. Только сейчас замечаю, что Инквизиторы одеты во все темное. Они черным пятном, кто в солнечных очках, кто без, одной стаей спускаются по ступеням, заставляя людей расступаться и оглядываться на них. Словно кадр из фильмов про мафию; безмолвная разящая рука Сената. Инквизиция хмуро, ритмично стуча каблуками, проходят к машинам и замечают нас. Происходит некоторое замешательство. Я оглядываюсь на Кевина, который смотрит на свою прошлую семью, продолжая обнимать Варю, внезапно присмиревшую и смотрящую с вызовом, мол, он мой, не отдам. Неловкость и смущение резко распадаются на составляющие реальности: внезапно осознаю, насколько громко ездят машины, как ветер играется с моими волосами, куда-то бессмысленно идут люди, и как резко разделилось всё.

- Я хочу с ними попрощаться. – Сама поражена своей смелостью.

- Анна, ты же сама слышала приговор.

- Да, слышала. Им нельзя со мной общаться и контактировать. Но я хочу с ними попрощаться, и вы не будете против. – Я говорю тихо, но уверенно, во мне клокочет гнев на Марго, которая держит меня в своих объятиях, и на Виктора, удерживающего меня за кончики пальцев моей правой руки.

- Марго, - Виктор чувствует мой настрой, мою сталь в решении. Поэтому и просит Темную.

- Я с тобой, - внезапно тихо произносит Кевин, выпуская Варю из объятий. Сестра не спорит, просто отходит. Рука Марго соскальзывает с моей талии, и меня теперь ничего не держит, свободна. Мы с младшим Ганном отделяемся от группы Химер и идем к черной стае Инквизиции, которые кидают хмурые взгляды на нас. Мы - их упущение, олицетворение проигранных битв. Видя наше приближение, в рядах Инквизиции проходит оживление.

Чем ближе к ним, тем ощутимее разлука с ними. Такие свои и такие уже чужие. А ведь я могла стоять на этой стороне, наблюдая, как уезжает моя сестра, Виктор и остальные.

Мы останавливаемся на достаточном расстоянии от них: не близко и не далеко, но говорить, не напрягаясь, можно.

- Кевин! Вот неожиданность! Здравствуй, - Хелмак радушно улыбается и отделяется из толпы, снимая очки и открывая миру свои серые светлые глаза. Господи, я уже забыла, какая она потрясающая женщина! Истинная леди.

- Здравствуй, Реджина, - Кевин смущен, но не показывает это. Думаю, ему неловко, ведь он в их глазах предатель. Я же смотрю на того, кто прячет свою стихию за стеклами очков.

- Я смотрю, у тебя появились новые друзья. – Реджина кивает на Варю. Кевин кивает в ответ, он то смотрит на мыски своих ботинок, то на Хелмак.- Надеюсь, они ценить тебя будут больше.

- Я влюбился, Реджина. И ты должна знать об этом.

- Я не твой Светоч! У тебя уже нет Светоча. – Реджина грозно прерывает его, срывая покров спокойствия и доброжелательности. Но после паузы снова говорит тягуче и вежливо. – Ты сделал свой выбор. Благо у нас есть право на это.

- Вы ненавидите меня… - Кевин начал неуверенно, но его прервали злобные смешки и цыканье мужчин за Реджиной.

- Как ты мог, Кев? Как ты мог, променять нас на… - Курт практически выплевывает ему слова, находясь за Стефаном, как за удерживающей стеной. Не будь перед Ганном Стефа с Евой и Реджины, он бы набросился на брата. От него просто исходили волны ненависти и обиды.

- Хватит, Курт. – Голос Артура звучит холодно и королевски. Светоч находится в стороне около машины, но на одной линии с Реджиной. - Кевин сделал выбор и нам надо его принять. А ты, Кевин, не думай, что мы тебя будем ждать. Чтобы вернуться, нужно будет заслужить наше доверие.

- Как будто он нам нужен будет! – Стефан не сдерживается, злобно хохотнув на словах Артура про доверие, отворачиваясь с брезгливой миной в сторону Евы, которую он прижимает к себе.

- Кто знает, - промурлыкала хитро Реджина. – Пути Господни неисповедимы. Петр тоже отрекался от Иисуса три раза.