Sabbatum. Инквизиция

- Анна Шувалова, она же Мелани Гриффит, мы пришли вас проводить на суд. Ваш личный доверенный - Даниил Гроховски.

- Очень приятно, Анна, - Даниил сделал вид, что мы незнакомы. И я поддерживаю эту легенду простым рукопожатием и фразой «Мне тоже». Плевать. Если все лицемерят, то и я буду.

- Будьте готовы, через час Архивариус Гроховски вас сопроводит в суд.

На этом трое развернулись и ушли с железным хлопком дверного замка.

Прошла неделя моего пребывания в карцере, где он сделал свое дело: стерильное помещение передавало стерильность в мою душу. За неделю я изменилась не только внешне – я сильно похудела, став острой, скелетоподобной -, внутри тоже прошла трансформация – меня накрыло безликое серое «мне всё равно».

Поэтому на новость о суде, к удивлению, ничего не ёкнуло. Я продолжила свое чтение Библии.

«От этих трех язв, от огня, дыма и серы, выходящих изо рта их, умерла третья часть людей; 

ибо сила коней заключалась во рту их и в хвостах их; а хвосты их были подобны змеям, и имели головы, и ими они вредили. 

Прочие же люди, которые не умерли от этих язв, не раскаялись в делах рук своих, так чтобы не поклоняться бесам и золотым, серебряным, медным, каменным и деревянным идолам, которые не могут ни видеть, ни слышать, ни ходить. 

И не раскаялись они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем…»*.

Мне так и не отдали мою одежду. Как была в джинсах и футболке, так и явилась на суд. Мы с Гроховски вышли из моей комнаты, прошли коридор карцера и вместо того, чтобы выйти на лестницу, очутились сразу же в здании суда. Вокруг сновали люди в костюмах, стояли полицейские возле каждого зала.

- Мы в обычном суде?

- Да, суд Вашингтона. – Гроховски не менял привычек: держа руку в кармане, в другой кейс. Он не спеша шел к залу, где решалась моя судьба.

- Почему так? У Инициированных нет своего зала суда?

- Почему? Есть. Просто сегодня он занят. Прошу сюда, - мы поднялись по мраморной лестнице и очутились на втором этаже, где проходили разные заседания. Людей тут было немного: кто-то группой обсуждали что-то, кто-то плакал на скамейке, кто-то сидел и нервно качал ногой. Мы оказались возле одного из залов и сели на скамейку рядом с входом. Из-за двери доносился женский голос.

- А что суд уже идет?

- Да, - Гроховски сел, положив ногу на ногу, - видно развалиться в любимой позе не дала сама атмосфера здания – нужно держать лицо пристойности и культурности.

- А почему так? Разве я не имею права присутствовать на полном заседании?

- Нет, не имеете. Вы, Анна, лицо заинтересованное, можете подыграть любой из сторон. За вас там бьются два мира, а нужно, чтобы вы имели объективное мнение. А его у вас пока нет. Поэтому вы запускаетесь самой последней.

Всё понятно. Закон Справедливости и закон Равновесия. Мы не имеем право влиять на чужой выбор.

- Даниил? Можно вас называть по имени?

- Конечно.

- И всё-таки, на чьей вы стороне?

Он смотрит на меня с прищуром своими хитрыми глазами. Гроховски чертовски умен, я это поняла с первой встречи. Не знаю, что за дар у него, но с таким аналитическим умом, кажется, не особо нужным, чтобы выжить в этом мире.

- Если вам скажу, это может повлиять на ваши ответы. Не хочу, чтобы терялся нейтралитет.

- Когда-нибудь я узнаю.

- Анна, вы уже знаете. А пока не берите в голову. Лучше подумайте о том, что от ваших ответов зависит ваше будущее.

Я вздыхаю и смотрю на свои кроссовки, которые выдал мне Сенат. Обычные, белые с черным. Молчание раздражает, нервирует, будто лезвием по коже режет. Уж лучше беседовать с Гроховски, наплевав на его спокойный и заносчивый тон.

- А вас не интересует, кому я буду больше подыгрывать, к какой стороне хочу?

- Нет. Ни капли. У вас все на лице написано.

- Правда? И что же?

- Вы сами не знаете. – Он говорит, и мой весь насмешливый тон мигом слетает. Истина: я не знаю, к кому хочу и куда. Точнее, знаю куда, но это не выбор. Моя мечта - оказаться в Китае на плавучем домике и там остаться на всю жизнь, дрейфуя по озеру и борясь с плесенью, которая будет пожирать мое жилище. А главное, там никого: только я и природа, где зимой, когда лед скуёт озеро, можно спокойно гулять от одного края до другого, а затем умереть, провалившись на тонкой поверхности.

- Пойдёмте, нас зовут.

Голос Гроховски вызывает меня, и я снова оказываюсь в реальности. И впервые внутри меня трепещет и разливается огнем страх, который спал до этого часа. Гроховски пропускает меня, открыв передо мной дверь, и я делаю шаг навстречу будущему.

Стою в проходе, где справа и слева сидят стороны судебного процесса. По головам и спинам могу определить кто где, я всех узнаю. Справа от меня сидят Химеры: вижу мелькнувшее лицо Вари, обернувшуюся на мой приход, кудрявые волосы Марго и ее прямую осанку, Виктор, Нина и другие сестры из клана Теней. Слева сидят Инквизиторы: все Саббатовцы и еще пара человек. В первом ряду вижу темную шевелюру Рэя, который кажется недвижимой замершей статуей.

Меня подталкивает вперед Даниил, чтобы я, наконец, перестала пялиться. Впереди меня ждет пустая трибуна. Иду.

Я насчитала двадцать шагов. Двадцать под пронзительными взглядами в спину в оглушающей тишине. Встав за трибуну, вижу лица всех и мне кажется, что у сидящих один и тот же взгляд: черный, тяжелый, давящий на меня. Я – точка в окончании этой авантюрной истории, которая станет либо трагедией, либо драмой, либо полным фарсом.

- Повторяйте за мной клятву Immunitatem. Я, инициированная Анна Шувалова, клянусь, что не преступлю закон священности крови инициированного, что не трону его родителей, его родственников, его брата и сестру, не рожденных со знаком мага, ради личных целей и мести.

Ибо мой враг имеет одно лицо.

Ибо враг мой имеет только две руки.

Ибо мой враг имеет знак инициированного.

Я клянусь насильно не вести за собой своего брата или сестру во время инициации, а также не подталкивать к сделкам с Нечистой, пока не исполнится ему или ей шестнадцать лет.

Ибо мой выбор имеет одно лицо.

Ибо мой выбор имеет одну душу.

Ибо мой выбор делаю я сам.

Я повторяю древние слова клятвы, в которых звучат законы Свободы выбора и Неприкосновенности смертного Инициированного.

- Повторяйте за мной клятву Сенату.

Я, инициированная Анна Шувалова, клянусь перед святым лицом Сената и его Старейшинами, что не поступлюсь против законов мира Инциированных: Immunitatem, Равновесия и Справедливости.

Judex ergo cum sedebit,

Quidquid latet apparebit,

Nil inultum remanebit.**

Да свершится суд.

Да наступит день.

Dies irae, dies illa.

Повторяю за тяжелым басом Тогунде, стараясь не поднимать глаз на зал, чтобы не встречаться ни с кем взглядом. Удивляюсь, как отчужденно и глухо звенит мой голос в тишине зала, отдаваясь от беленных рельефных потолков, мраморного пола, деревянных скамеек и людей, которые, словно статуи, не двигаются – внимают моим клятвам. И на меня посыпались вопросы Тогунде. Я отвечала, слушая иногда возню в зале: кто-то чихнул, кашлянул, под кем-то заскрипела скамья, кто-то чем-то зашуршал. Но посмотреть в лица своих – а обе стороны сейчас мои – не могла.

- Анна, кто вы в мире Инициированных?

- Сейчас смертная. Мой знак так и не проявился.