Страница 16 из 33
Эдгар позвонил в дверь, и через несколько томительных мгновений щелкнул замок. Однако дверь не открылась, Эдгар напрасно подождал минуту и наконец повернул ручку. Холл был пуст. Он растерянно хмыкнул, прислонил чемодан к стене и прошел в гостиную. Его сестра молча шла в сторону кухни, неся в руках тарелку и чашку. На Эдгара она даже не взглянула.
– Доброе утро, – вопросительно заметил Эдгар, занося чемодан. – А где фанфары в честь брата-победителя?
Эванджелин вдруг остановилась на половине шага. Словно не веря своим ушам, она покрутила головой и зло прошипела:
– Фанфары… Да на тебе фанфары! – она резко повернулась и не целясь запустила в Эдгара тарелкой, ударившейся в стену в нескольких сантиметрах от его головы и разлетевшейся на множество осколков. Спустя секунду в него полетела и чашка, из которой по Эдгару плеснулись последние капельки недопитого кофе.
– Ты у меня еще будешь фанфары просить, негодяй! – взбешенно шипела Эванджелин, словно разъяренная кошка. – Иди в свои клубы к своим шлюхам, пусть они тебе дифирамбы поют! А ко мне даже не подходи больше!
Эдгар, от неожиданности и, что греха таить, с перепугу вжавшийся стену, ошеломленно выдохнул:
– Эванджелин… Ты что, с ума сошла? Что на тебя нашло? Ты что-то стала нервная в последнее время… Могу посоветовать мозгоправа.
– Сам к нему сходи! – взорвалась девушка. – Обманщик! Подлец! Да как ты вообще посмел со мной заговорить после того, что натворил! Ненавижу тебя, предатель чертов!
Эдгар нервно сглотнул. Он даже подумать не мог, что его сестра способна на такое.
– Эванджелин, – осторожно поинтересовался он, не рискуя лезть на рожон, – но что я сделал, позволь узнать? Что я такого натворил? Я… что-то такое сказал про тебя, когда был пьян, и это засняли папарацци?
– Да лучше бы ты сказал! – Эванджелин наступала вперед, сжимая кулаки. Казалось, она сейчас просто набросится на него. – По крайней мере, я бы этого ожидала! Но ты! Ты просто лицемер! Обманщик! Ты солгал мне! Я, как дура, ждала тебя, думала, что ты приедешь домой! А ты по клубам рванул! И теперь ты от меня требуешь какой-то радости! Да чтоб ты провалился вместе со своими вечеринками! Хотя бы больше не будешь вешать мне лапшу на уши! Эгоист! Ты меня опять бросил!
Эдгар окончательно перестал понимать что-либо. Он нахмурился и потер лоб.
– Эванджелин, но… В чем ты меня упрекаешь? Я же вот, приехал… – растерянно сказал он. – Ты дождалась. И… Что значит «опять»? Я тебя не бросал никогда и не обманывал…
– Никогда! – Эванджелин взвизгнула от ярости. – Ты звонил мне! Ты звонил мне, черт бы тебя побрал! Ты обещал приехать в понедельник после гонки! А сейчас что? Посмотри на календарь, осел! Ненавижу тебя! – она схватила диванную подушку и швырнула в него. – Я, как дура, ждала! – в ее голосе явственно послышались слезы. – Стейк тебе приготовила. А ты! Ты меня снова бросил! Развлекался по клубам! Даже не написал! Конечно, зачем тебе маленькая сестра?! У тебя ведь интересы другие! Но зачем ты врал тогда! Мог бы и не звонить! И не обещать приехать! Ты ведь так уже делал! Уехал шесть лет назад и бросил меня в этом чертовом поместье с его платанами!
– О черт… – Эдгар вдруг вспомнил о ночи перед квалификацией, о том, как хотел услышать ее голос, как радовался, что она будет смотреть гонку, и ему стало нестерпимо стыдно. – Эванджелин… Прости… – он оторвался от стены и двинулся к ней с виноватым лицом, – сестра, прости! Я не подумал, что ты и в самом деле будешь ждать меня…
Эванджелин вдруг схватила вторую диванную подушку и изо всех сил огрела его по плечу. По ее щекам покатились слезы.
– Ненавижу тебя, – расплакалась девушка. – Лучше бы ты вообще не звонил! Почему ты меня всегда бросаешь! Я тебя всегда ждала! Каждый день ждала звонка или эсэмэски! А ты уехал и забыл про меня! И возвращался раз в полгода только! И совсем со мной не говорил! Как и сейчас! Умчался на свои гонки, в свои клубы, а про меня забыл! Ну и катись куда хочешь! И без тебя обойдусь!
Эдгар опешил. Обвинения сестры были такими очевидными и такими неопровержимыми, что он не знал, как ему оправдаться. Но хуже всего были ее слезы. Он испытал то же давно забытое чувство, которое испытывал, когда ему было десять лет, а ей пять: ему захотелось сделать все что угодно, лишь бы она не плакала. Совсем растерявшись, он подошел вплотную и обнял ее.
– Прости меня, – говорил он бессвязно, сам едва не плача, – прости… Я не бросал… Просто учеба в Итоне, она же такая сложная… И потом Оксфорд… Отец же настаивал на необходимости классического образования… И потом гонки – карты, «Формула-3», – все это отнимало время… Эванджелин, я же звонил и писал… Прости… Ну прости, не плачь, не плачь… Все, ну я же с тобой теперь… Я никогда про тебя не забывал, я… Просто ты так быстро выросла, я не заметил… Прости меня, Эванджелин… Пожалуйста, не надо так говорить, не надо обходиться без меня…
– Ты не звонил! – рыдала Эванджелин. – Ты звонил, только чтобы с днем рождения меня поздравить! Конечно, у тебя там школа, новые друзья! Но мог бы хоть раз в неделю писать! Я же там одна осталась! А ты меня забросил! И даже не делился ничем больше! А я скучала там одна! Все время думала, что сегодня ты наконец напишешь или позвонишь! И сейчас! Зачем ты обманул меня? Обещал приехать, я думала, что мы помиримся, а ты!