Сталь и песок

Напряжение оставалось пока рабочим и потери были не большие, но вот с защитой оказалось все плохо, да так, что Надим глухо простонал и едва не швырнул терминал об стену.

Уверенно отключив несколько контуров, Надим не весело усмехнулся. Когда-то он был простым технарем, которому повезло пройти отбор на старшего техника очень престижного объекта. Не сказать, что ему было легко. Он тогда изучил почти каждый сантиметр стометровой башни. И мог с закрытыми глазами пройти по всем ярусам орудия, буквально мимолетным взглядом выдавая высоким комиссиям назначение того или иного агрегатного блока. И это ценилось инженерами и начальством, а среди простого технарьского люда ему завидовали. Считали счастливчиком, которому повезло обеспечить себе беззаботную жизнь и спокойную старость. Работка конечно была не сложная, но вот похоже до старости ему не дожить…

— Метис, мне нужна связь с командиром мансуров.

— Не понял, — с тревогой отозвался Метис, — это еще зачем?

— Надо, — коротко отрезал Надим, не желая продолжать бессмысленный разговор на которые тратились минуты и без того малого запаса времени.

Спустя несколько щелчков, сменившейся в эфире тональности, на слух вылился гомон командного центра среди звучащих приказов и рапортов прозвучал грубый голос с громовыми раскатами в тембре:

— Амир Аль-Халид на связи.

— Эфенди, это старший техник "Гнева Аллаха"…

— Ты долго еще будешь ковыряться в том навозе, что вы прозвали так грозно… — перебивая стартеха, голос командующего гремел грозными раскатами заставляя уши сворачиваться в трубочку от грязных ругательств, которые посыпались на голову единственного кто сейчас отвечал за орудие, и стал громоотводом всего раздражения и недовольства человека который рассчитывал на одно, а получил в замен пшик, — В рапортах везде говорится о пяти гарантированных выстрелах! А вы, что же, после второго выстрела начинаете вилять задницами, что нужен ремонт?! В общем так я,…

— Эфенди, — жестким окриком Надим сбил нарастающий раж командующего, — Слушайте, внимательно и не перебивайте. У нас есть запас энергии на один выстрел в семьдесят процентов мощности, а затем едва дышащая защита реакторов осыпется графитовой шелухой. И если энергетический всплеск от выстрела слижет верхний ярус как леденец, то пострадавшие от толчков реакторы превратят заставу в еще одно солнце. И на месте ущелья теперь будет огромный новый кратер! Теперь, на основе всей информации принимайте решение.

Прекратившийся гомон на заднем фоне, и полная тишина накатила на слух ватным покрывалом, видимо разговор шел по громкой связи, и все присутствующие стали свидетелями приговора заставе. Несколько раз шумно выдохнув, амир уже спокойным голосом спросил:

— На какой интервал между выстрелом и распадом защиты реакторов можно рассчитывать?

— Минут десять. Уже сейчас нижние ярусы все в трещинах, герметичность термосов силовых магистралей нарушена, там температура растет на глазах. Когда разрабатывали орудие, сейсмическая активность на Марсе отсутствовала, поэтому и запаса прочности и никакого не делали.

Витиевато выругавшись, Аль-Халид вновь замолк. Несколько раз обращался за уточнениями к помощникам и спустя минуту спросил:

— А, что там с управлением?

— А, что с управлением, — перейдя на философский лад, ответил Надим, — Вручную введу угол наклона и замкну рубильники.

— Но ты же не успеешь убраться с операторской…

— На все воля всевышнего, — спокойно произнес стармех, посматривая за показаниями приборной панели на которой все чаще мелькали красные индикаторы, — если человек следующий всем заповедям оказывается в месте с которого нет обратной дороги, тогда это проявление ЕГО воли. И я приму ее такой, какая она есть.

— Достойный ответ, — произнес потеплевшим голосом амир, — твоя жертва не будет забыта.

— Не нужно слов эфенди. Лучше сделайте, что бы моя жертва не была напрасной. Объявляйте экстренную эвакуацию, спасите тех кто уцелел и улетайте. Только нужен еще один доброволец, что бы дал мне координаты и время выстрела.

Командующий отключился, со словами благодарности и обещанием через три минуты организовать связь с добровольцем. И пока Надим проверял контуры, еще раз прикидывал правильность расчетов, в ушах вновь возник знакомый голос:

— Ну, что правоверный мой друг, по ходу судьбы мы с тобой на пару выкинули по "ягану"…

— Метис?!

— А ты надеялся, что сам твой пророк к тебе явится? — рассмеялся старый товарищ. — Я решил тебе составить компанию. Тут все в шатлы грузятся, мансуры вытаскивают последних уцелевших после толчков. Народу на терминалах — тьма, прямо на взлетках набиваются в контейнеры словно селедки в банки. Разворошил ты муравейник…

— Но почему ты остался? — Недоуменно спросил Надим, все не веря, что его товарищ всегда скептически относившийся к любым не денежным вопросам, иронично улыбавшегося при цитатах из Корана, вдруг решится принять участие в деле не дающем никакой выгоды, и мало того, — несущем глобальный убыток, — …улетал бы со всеми. В столице бы нашел себе новое занятие. С твоим-то опытом и руками, будешь желанным работником при любом деле.

— Эх Надим, Надим, ты меня совсем за человека не считаешь? — усмехнулся старый товарищ, немного замявшись устало добавил: — Просто в один день я понял, что бегать, суетиться, крутиться, изворачиваться — в надежде сорвать куш. Это не совсем то, чем должен жить человек. Есть еще, что-то, что отделяет нас от животного… И твой поступок мне открыл глаза. Я многое в жизни делал не так и не то, поэтому хочу хоть раз за прожитые годы сделать достойный поступок. Так, что давай-ка брат, вводи координаты восемьдесят шесть с половиной от нуля левый крен, и семь градусов правый крен, и дергай главный рубильник! Пусть твари подавятся нашими жизнями!

Схватившись за тройной штурвал, сильно напоминавший старый корабельный, Надим вцепился в стальные рукоятки и с усилием провернул первое колесо. Отзываясь звонкими щелчками штурвал повернулся на положенное значение, а следом звонко затрещали выставляемые значение штурвалов поменьше. Еще раз проверив значения на монохромном табло, стартех подскочил к рубильникам.

Первый рубильник вошел с упругим щелчком, и по усилившемуся гулу и дрожанию пола Надим узнал работу разгонных генераторов. Второй щелчок рубильника заставил моргнуть освещение и отозвался чередой тревожных писков на пульте. Но проскочившие между керамическими тарелками мелкие разряды, прекратили взбираться к потолку ожившими молниями и между столбами начало проступать марево поднявшейся температуры.

Задержав руку на третьем рубильнике, Надим вдруг ощутил во всем теле ледяной холод и панический страх буквально сковывающий тело онемением. Перед глазами проскочила мгновенной кинолентой вся его жизнь, и внутри забилась паническая мыслишка о желании жить. Пусть все катится в преисподнюю, и он сейчас успеет убежать, выбраться из ущелья и будет жить. Жить любой ценой, пусть это предательство, пусть это низко, но будет жить.

Вспотевшая рука в перчатке рука, буквально заливалась потом и желала разжаться. Но заскрежетав зубами, человек собрав всю волю в кулак зарычал, едва не вырывая рычаг с рывком замкнул медные клемма контактов. Завибрировавший пол наполнил помещение нарастающим гулом. И одновременно с выстрелом, сорвавшимся с кончика орудия переливающимся сгустком плазмы, на одной из колон лопнула с противным визгом керамическая тарелка изолятора. Следом за ней еще одна разлетелась белесой былью, и с оголенного сердечника сорвался коронный разряд, впившийся в ближайший неэкранированный участок операторской. В один миг серый скафандр расцвел сиянием и испарился во вспышке коронного разряда, поглотившем комнату буйством вырвавшейся на свободу энергии разрушения.