Сталь и песок

— Шевелите задницами беременные старухи, — прорычал стартех, заработав быстрее ногами, вцепился в лямки из кабелей. И шаг за шагом упорно тянул волокуши к уже показавшемся фермам внешней платформы подъемника.

Едва не выхаркивая горящие огнем легкие, он едва держался на ногах, в то время его спутники, просто беззвучно повалились на спины, подставив под непрерывные всполохи поля боя запотевшие стекла гермошлемов.

— Давайте парни напрягитесь, надо загрузить платформу, я один не справлюсь, — прохрипел стартех, пьяно раскачиваясь на гудевших от напряжения ногах, но видя, что на его просьбы откликаются только безвольные стоны, Надим ощерился:

— А ну встали! Встали, я сказал!

Но сегодня ему дали новеньких, совсем с другого яруса, он и толком-то сними и не познакомился. И вот сейчас остался последний рывок, а новички словно верблюды после месячного перехода развалилась и дышат усиленно "уставши". Надеясь, что "счастливчик Надим" один все разгрузит, а они пока полежат в сторонке. Грозный оклик старшего так и растаял в эфире внутренней связи волной проклятий, но стажеры только изображали вялые попытки встать.

Пригнувшись от близкого разрыва, Надим с рычанием развернулся:

— Ах вы иблиса отрыжки… Смертельно устали?! Сейчас быстро оживлю!

Засунув руку в поясную сумку, не долго шаря вытащил ребристый шар. С хрустом утопив штырь словно гвоздь вбитый в серебристое яблоко с оранжевыми полосами предостерегающих надписей, бросил пищащую сферу к головам продолжавших мычать помощников. Резко повернув головы к сфере, что забавно подпрыгивая подкатилась как раз между двух фигур, разом нашли в себе силы, что бы вскочить и броситься на утек от самодельной бомбы ставшей так популярной среди техников.

— Всевышний явил чудо, — с сарказмом прорычал Надим, резко схватив помощников за вороты скафандров. Рывком дернув, развернул техников в сторону волокуш и прошипел в эфир:

— Разгружайте ящики, и валите на все четыре стороны. У вас есть две минуты, пока я успокаиваю реактор!

Предпочитая не связываться с стартехом, славившимся не добрым нравом, техники с кряхтением опустошали волокуши. И спустя две минуты волокушы были пусты, а двое техников пристыжено сопели в эфире боясь начать разговор.

— Добирайтесь своим ходом. И, что бы мне на глаза больше не попадались, — хмуро бросил Надим, закрывая решетку грузовой платформы.

С рывками и тихим скрежетом груженная коробками платформа поползла вверх. Вцепившись в поручни, старясь не выпасть при очередном рывке, стартех смотрел на завораживающую картину. С высоты орудия открывалась чудовищно завораживающая картина буйства разрушительных энергий. Росчерки выстрелов сплетались в немыслимые узоры, верхний ярус некогда представлявший собой величественный нарост ровных геометрических форм сейчас был обглодан зияющими провалами воронок, в некоторых местах были расходились трещины вгрызавшиеся в массивные стены на десяток метров, но больше всего поражало дно ущелья. Все пространство от скалы до скалы было усеяно зеркальными ошметками тварей и черными остовами штурмовиков, что еще продолжали чадить остатками внутренностей, большинство остовов были изуродованы следами многочисленных попаданий и торчали по всему ущелью абстрактными конструкциями из метала и сплавленной породы.

Но больше всего завораживало непрерывное кишение долины зеркальными буграми все новых и новых тварей, ползущих прыгающих, стремительно выскакивающих на стены ущелья, упорно стремившихся к преграде. Нескончаемая лавина тварей напоминала тягучую волну ртути пытавшейся приблизиться к преграде и перехлестнуть ее своей массой, но постоянные всплески выстрелов и шлейфы ракет, словно огненным смерчем перекрывали любую попытку преодолеть последние пятьсот метров разделявшие особо прытких тварей от упорно огрызавшейся стены уже давно не белой, и далеко не грозной и несокрушимой. Вся стена казалась изъеденной оспой и какой-то болезнью крошившей бетон в щебень и оставляющее от верхнего яруса все меньше и меньше прямых линий.

Надим стряхнул наваждение и вспомнив зачем он здесь, остановил платформу у первой заранее намеченной точки. С усилием подхватив продолговатый ящик, с кряхтением попятился волоча квадратный чемодан. Едкий пот, пробиваясь сквозь губку налобника и игнорируя обдувавшие струи воздуха, въедался сотней едких иголок в глаза. Спину ломило не милосердно, позвоночник грозился вот-вот лопнуть, но Надим дотянул ящик к ячейке азотного охладителя. С характерными щелчками, шланги отщелкнулись и стартеха обдало струями белого тумана, сквозь который он увидел сотни снежинок закруживших вокруг него хоровод. Быстро переставив рукава шлангов на новый блок, он попытался было встряхнуть онемевшими руками, но побывавшая под низкими температурами ткань скафандра задубела и не хотела сжиматься. Обругав себя за склероз, забывший специальные ухваты Надим дождался когда индикатор на чемодане не перекрасится из желтого режима ожидания в веселый зеленый, готовности и исправности, и перейдя на служебный канал, прокричал:

— Эй, на базе, прозвоните секцию семь четыре!

— Вот же шельмец пробрался таки, — пробасил в эфире, голос дежурного по ярусу, — запустил тест, сейчас глянем, что ты там наворотил.

— Метис, а ты откуда на вахте взялся? — заулыбался Надим, радуясь возможности перекинуться парой слов со старым товарищем, с которым не одну сотню пиал чая вылакали остервенело гремя костями в "шеш беш", — я думал тебя к летунам надолго сослали.

— Некому теперь турбины подкручивать, — с тоской ответил Метис. После тяжелого сопения в эфире прозвучал полный горечи, голос товарища:

— Они с русскими полегли на пике. Твари прорвались к вершине и скоро нам на головы гадить будут.

Грязно выругавшись Надим оперся об стену, обессилено спустившись на корточки, посмотрел на покрытые инеем перчатки. Несколько раз сжав кулаки с тоской посмотрел на видневшуюся в дали грузовую платформу.

— И, что теперь, я зря сюда лез? Какой смысл реанимировать орудие, она же только фронтального…

— Эй постой, — голос товарища донесся сквозь волну помех, — а ну-ка глянь с верхотуры, что там творится? У нас тут не пойми, что с телеметрией.

Насторожившись ноткам недоумения, прозвучавшем как предвестник очередных неприятностей, Надим резко вскочил на ноги. Пробежав платформу башни уставился на долину. Выставляя на камерах скафандра максимальное увеличение, всматривался в зернистую темень рябившего изображения, и только потом запоздалая мысль пробилась ростком недоумения. В долине царила редкая тишина, и только иногда со стен срывались зеленые сгустки одиночных залпов, коротким гавканьем добивающих покалеченных тварей. Но главное поток тварей словно растворился в темноте. Ни одного шевеления словно сквозь землю провалились.

— Я ничего не вижу, — не понимая куда могли деться тысячи тварей, безмозглой массой пытавшихся штурмовать стену, а сейчас покрывавших всю долину валами выпотрошенных зеркальных шкур, Надим насторожено всматривался в ночь, медленно ощущая, что по спине мелкий озноб, — они словно сквозь землю провалились! Вы их видите?

— Я похож на "мансура"? — беззлобно огрызнулся Метис, и спустя мгновения оправдался, — я же дежурный по ярусу снабжения. Нам только усеченные отголоски оперативки приходят. А ну-ка погоди, сейчас свяжусь по службе…

Спустя несколько томительных минут ожидания, в эфир вновь ожил сухим треском.

— Значит слушай сюды, правоверный мой брат…

Помня, что значит эти интонации Надим напрягся. Внешне старый товарищ был не отличим от большинства населения заставы, но манера разговаривать, неприятие собственного имени, а отзыв только на кличку, и неуловимая ирония при ежедневных "салятах", выдавала в нем чужеземца. Вначале их знакомства эти "неправильности" очень сильно раздражали Надима, но после нескольких стычек они же все-таки умудрились поладить, и спустя год он уже относился к Метису как другу. Другу, который с ироничным высказыванием "правоверный мой брат" предвещал предельно ясную ситуацию в игре, где Надим проигрывал с треском.