Страница 67 из 144
Елена Ивановна уже вонзала шприцы в нежное розовое тело, поддакивая Сереге и в душе восхищаясь их дружескими отношениями со Златой Юрьевной. Редкость теперь, чтобы одноклассники дружили всю жизнь.
-Туман дюже сильный сегодня, а все носятся, как угорелые. Да еще гололед.
-Я знаю, - прошептала Леночка, снова натягивая манжетку тонометра на руку Златы, - я там сейчас была. Олег погиб с его… - Леночка чуть не сказала слово «любовницей». Слезы опять закапали на тонометр. От этого ли или от лекарств давление послушно полезло вниз. Леночка встала, попрощалась и быстро пошла домой.
Дома ее ждал Павел и чай. Дениска спал крепким сном. Елена Ивановна была похожа на Мертвую царевну из сказки. Павел усадил ее на табурет на кухне и налил две рюмки коньяка из своей фляжки.
-А ведь если бы не аллергия, он бы взял Диньку…
-Пейте, Елена Ивановна. Так сказать, помянем.
-Он, знаете, почему погиб, потому что Любовь Ивановна умерла.
Павлик не уловил логической связи, но кивнул. Елена Ивановна вскочила и открыла холодильник. Она была очень красива в черном свитере и васильковых джинсах. Почему ее глупый муж никогда не видел этого? Глаз замылился? Или у него дальнозоркость? Видел только то, что далеко? Какой он глупец, этот Олег! Павлик покачал головой. Вдруг царевна стала какой-то белой-белой, будто неживой. Она вцепилась тонкими пальцами в дверку холодильника и стала куда-то отклоняться. Павлик подлетел к ней и усадил на стул.
-Пей коньяк! А то еще в обморок сыграешь. А я не врач.
Леночка выпила рюмку. Павлу стало ее так жалко, что он подошел и погладил ее по голове. Он не мог подобрать слов и от этого злился на себя. Так и стоял, гладя ее голову. Минут через десять в дверь постучали. Пришли Злата с Серегой, а за ними и Кивокурцевы. Все переместились из кухни в зал и выражали свои соболезнования. Костя бросился к Леночке и обнял ее.
-Ты как?
-Ничего. Коньяк был кстати, - она посмотрела на Павла и улыбнулась.
Увидев Павла, Костя кивнул ему и насторожился. Он не ожидал увидеть его здесь. Потом они все-таки пожали руки друг другу. Но без энтузиазма. Взгляды прибывших как будто по какому-то непонятному сговору устремились на картину, висевшую в центре зала. Это было лицо молодой девушки с едва заметной улыбкой, держащей в руках ромашки. Волосы и цветы колыхал ветер. Картина была прозрачной и живой. Она словно источала запахи лета.
-Это мамин портрет, - медленно сказала Леночка. - Я его в детстве столько раз перерисовывала. Сначала гуашью, а потом и маслом. Но выходило все время плохо.
-Так это и есть Кожин, - сказал Костя. – Вот его подпись – «К» и овальное «О». И даже год есть. 1986. Я сейчас принесу картину, которую мне Любовь Ивановна подарила недавно. Сравним.
В зале повисла тишина. Павлик сказал:
-Там чай скипел.
-Да, - очнулась хозяйка.
-Нет, неудобно как-то, - начал Серега, - поздно.
-Нет-нет, пойдемте пить чай.
Леночка ушла на кухню. В это время вернулся Костя с портретом. Подпись художника была идентичной, а вот даты не было. Те же могучие мазки, те же резкие тени. Ничего лишнего, неестественного. Как художник мог так балансировать на грани легкости полутеней и массивности мазков, сочетания которых и создавало шедевр? Этого никто не мог понять.
-Так, значит, это и есть Кожин? – спросила Леночка. – А мама сказала, что ее в Сочах какой-то художник нарисовал прямо на улице. За два рубля.
-Да, нет, - пробормотал Иван Петрович, - если приглядеться, за ней дом напротив и перила балкона вашего. Он ее тут рисовал. На балконе.
-Значит, они были знакомы? – спросила Леночка. – Вот это да! Я узнаю у мамы. Только сейчас поздно.
В дверь позвонили. На пороге стояла мать Леночки Светлана Геннадьевна.
-Мама? Ты что… Откуда ты узнала?
-Узнала, узнала. Дурные вести впереди нас скачут. Дениска как? – она вошла и поцеловала дочь.
-Он спит. Все нормально.
-Держись, - она оглядела присутствующих, - здравствуйте.