Страница 32 из 42
... Погруженный в удивительный рассказ Костика, я вздрогнул от неожиданности, когда раздался чудовищный грохот. Костик тоже вздрогнул. Мы ринулись в коридор и увидели, как рассеивается густая фиолетово – багровая дымка.
- Проход закрылся.
- Ты знал, что он закроется? Ты знал?
- Он не должен был так быстро…как же это…
- А что теперь?
- Я не знаю, что теперь. Если пистолет у тебя, то больше нам туда не нужно.
- А если бы я остался там? Что бы стало со мной?
- Я, я честно не знаю… так не должно было быть.
Я был страшно зол на Костика. Задержись я на часок – другой, остался бы в тридцать девятом году до скончания веков. Я жутко рисковал, даже не зная об этом. Все эти приключения с Семенычем показались мне детской игрой. Если бы знал, ни за что бы не полез. В гневе я направился к окну, открыл его и замахнулся пистолетом. Я не собирался бросать, но Костик так громко закричал, что я невольно замер. Я грозно посмотрел на него. На меня смотрел мальчишка, испуганный ребенок, с расширенными от ужаса глазами. Заглянул к Кеме. Странно, но она до сих пор спала. Или делала вид. Я повернулся к Костику, который не отходил от меня ни на шаг.
- Ступай на кухню.
Когда я уселся за тетрадь, Костик, чтобы загладить свою вину, с жаром продолжил повествование о своих злоключениях. Рассказывал он живо, подробно, иногда даже несколько наивно, старался не упустить ни одну мелочь. Он действительно испугался, что я выброшу пистолет. Наивный, я был далек от этой мысли. Я безбожно переврал его рассказ в своих записях. И теперь он звучит взросло и местами отдает канцелярщиной.
Костик не знал, сколь долго длилось его обитание, да и не хотел этого знать. Иногда, после очередного сна вокруг все менялось до неузнаваемости. А бывало, что не менялось совсем. Проснётся Костик, вылетит из своей душной норки, всё по прежнему. Та же муха билась в паутине, тот же крестьянин с жадностью хлебал квас из кувшина, та же машина буксовала в коричневой хляби.
Костик помнит как хоронили Митю. Быстро опустили гроб, быстро забросали землей. Его мать уехала вместе с шабашниками. А затем - чуть не каждую ночь ходила на кладбище. Но не рыдала, не спала на могиле, не целовала железный памятник. Лишь задумчиво смотрела на холмик, иногда смеялась. Однажды с ней пришла какая-то странная женщина. Явилась она ближе к вечеру, разложила цветастый платок, бросила на него камушки, высыпала соль, заставила мать что-то читать, куда-то плевать. Костик наблюдал с любопытством, но вскоре ему стало неприятно. Первый раз за все время нового обитания было неуютно. Словно в лесу, на любимой поляне разместились какие-то чужаки. Вроде и лес общий и поляна совсем не твоя, а всё равно неприятно.
В одну из ночей они унесли Митю. Хлопотали над могилой допоздна, расстелили платок. Костик помнит как услышал грустные причитания. Словно связанный зверь, кто-то бился под шелковой тканью. Митина мать со своей товаркой крепко держали сверток. Костик парил над ними до самой дороги, а дальше ему лететь было нельзя. Они медленно шли вдоль трассы, пока не поймали попутку. Костик даже думать не хотел, что они сказали водителю про свою страшную поклажу.