Страница 4 из 86
Голова до сих пор туго соображает. Стараюсь уловить динамику вокруг себя и хоть как то остановить свое головокружение.
- Что происходит со мной во время сеанса?
Нет, они никогда не разговаривают, Семен Сергеевич сказал, что это повредит процессу, отодвинет эффект от терапии на несколько шагов назад. Они молчат. Безмолвные слушатели моих истерик. Молчат потому, что боятся. Снова заливаюсь безумным смехом, заставляющим вздрогнуть «команду очистки» и переглянуться, сдвинув брови на переносице.
- Неужели думаете, что я напишу жалобу в прокуратуру, а вас лишат тринадцатой зарплаты под новый год?
Чувства во время пробуждения от очередного коктейля лекарств - всегда одинаково паршивые. Будто в таз с вашими мозгами опустили медленно нагревающийся кипятильник. Вещество сначала повышает градус, кое-где пригорая к поверхности горячей спирали, а после бурлит и взрывается, издавай омерзительный булькающий звук. Будто в черепной коробке неуклюжая повариха варит кисель, переборщив с добавлением крахмала. Порой я не хочу приходить в сознание, не хочу испытывать это вновь и вновь. Господи если ты есть, дай мне умереть...
Я снова в своей спасительной коробке, снова абсолютная тишина и одиночество. Здесь мне дают прийти в себя. Вернуть свой разум хоть на половину в исходное состояние. Только в ней я не испытываю предательского сокращения мышц от каждого шороха, потому что тут шорохов нет. Есть я, моё дыхание и мысли о том, что мое тело похоже на неразлагающийся труп в цинковом гробу. После терапии, я словно пролежанный старый матрац из сырой ваты, такой тяжелый и неподъемный. Сначала бегаю на месте, чтобы хоть как то разогнать кровь по онемевшим конечностям, но выходит больше ходьба Винни Пуха, после падения. Хватательные рефлексы не работают. Вскоре я пришла к выводу, что быстрее всего разогревать вены болью.
Удар в стену, ещё удар, затем ногой, второй, колено, иногда бьюсь всем телом. Нет, я не сошла с ума, хотя смешно, наверное, звучит. Просто это единственный доступный способ ощутить свое тело. Пока каждый сустав не будет ознаменован ссадиной или кровоподтеком я не начину чувствовать себя, шевелиться. Боль, вот что приводит кровь в движение. Первое время я часами растирала кожу, потом чувствительность пропала совсем. Я начала бить по мышцам, однако, не слушающиеся конечности, особо не способны нанести весомый удар. Что пришло в голову? Да. Методичные удары тела. Как зомби, в голливудских фильмах бесцельно наваливаясь на стену, после, постепенно наношу более точные ушибы, заканчивая разбиванием пальцев рук и ног. И вот, минут через двадцать я ощущаю каждый сустав, каждый свой пальчик. Саднящая боль приносит удовольствие, а вместе с ней улыбку и полное понимание того что я жива.
Именно такую находят меня на полу, когда я окровавленными пальцами пробую привести свои волосы в порядок. Это крайняя часть ритуала, которую я успеваю сделать в своем домике. Растрепанные и испачканные волосы скоро отмоют, но вновь не причешут, к чему эти прихорашивания? Может такой фетиш у главврача? Он находит меня сексуальной в образе безумной?
Хотя нет, пара санитаров, испытывают что-то средне плотоядному любопытству в мой адрес, одному, самому озабоченному поручают меня мыть. Некая форма издевательства. Толстый, мерзкий, с крысиным взглядом и неправильным прикусом, от которого вечно несет домашней едой. Слишком домашней, от которой Крыс, скорее всего и стал таким жирным и мерзким на вид. Порой трогательно приводит моё лицо в порядок, иногда кажется, что он проявляет нежность. Аккуратно нанося увлажняющий крем, который приволок из дома, на лицо и руки. Но все портит его страсть к бритью. Раз в неделю он обрабатывает мои ноги и руки лосьоном для бритья и скальпелем аккуратно снимает волосок за волоском. Слава богу, избегая интимных мест, объясняя это тем, что у него есть жена. А я благодарна его своеобразной верности, уже за то, что Крыс не может себе позволить касаться меня там, как бы ему этого не хотелось.
Крысе нравится, что я молчу. Я вижу острый скальпель в пухлых руках и не издаю ни звука, не дергаюсь, ровно дышу. Внутри же молю, чтобы он ранил меня, прошу дать ощутить моим атрофированным мышцам хоть что-то. Не одного пореза за все 8 актов бритья. Аккуратная чокнутая скотина!
Сегодня я сплю в коробке. Сплю, сама, по собственному желанию. Да это роскошь. За два долгих месяца я могу пересчитать моменты добровольного сна, по пальцам. И вот он, щедрый подарок главврача. Спасибо. Ты так добр ко мне старый ублюдок!
Он знает у нас мало времени, я могу пробудиться в любой момент, поэтому не медлит. Раньше мы могли не торопиться, наблюдать друг за другом. Любит на меня смотреть. Больше всего, когда я обнажена, но теперь нас лишили и этого. Не произнося не звука, накрывает мои губы поцелуем, твердым, уверенным и кажется ему это нужно не меньше меня. Так едят голодные псы, проглатывая огромные куски, не пытаясь их пережевать, основная задача заглотить, задавить чувство голода, мгновенно, сразу. Кто он? Откуда появился? Может я и правда сошла с ума и мне тут самое место? Ему не нравиться то, что меня снова брил этот мудак, ему никогда не нравиться чужие прикосновения ко мне. И эта своеобразная ревность так важна для меня. Нет, демон не разговаривает, никогда, но я знаю его отношение ко всему, что происходит вне сна. Его пальцы проверяют, готова ли я его принять. Отстранившись на время от моих губ, демонстрирует свою улыбку, улыбку одобрения. Его движения теперь нетерпеливы, Демону не хочется отпускать меня , но колокольчик о том что все может прекратиться не начавшись снова подталкивает его к динамике в действиях. Всегда болезненные, но такие необходимые резкие толчки внутри меня. Он может быть невероятно нежным, но не когда, так чертовски, голоден. Слишком редко появляется возможность встретиться с ним, и слишком мало времени, чтобы некуда не спешить. Жадно трогает меня руками, вминая в свое тело. Кусает мои ключицы, плечи, шею надрывая кожу, не погружая клыки глубоко, заставляя тело испытывать агонию, звучащую во всем теле стуком сердца, как набатом по мозгам и мыслям. Я уверена, что демон может просто впиться в меня, разорвать на куски, но остервенелая ласка не для того, чтобы уничтожить, он хочет дать почувствовать - я с ним. Вот оно безумие. В моих снах, вот от чего надо лечить, от дикой нужды в паранормальном любовнике, несуществующем, выдуманном, которому я нужна так же сильно как кислород.