Чёрная смородина

- А за что ты убила отца? – мой посиневший труп на полу открыл глаза.

- Иначе он убил бы меня!

- Какая возмутительная ложь! Это неправда! – закричали все трое. – Это твой отец. Он всегда любил тебя!

Заболели уши. Мозг взрывался от их воплей. Я трясла головой, словно пыталась разогнать полчище мошек, пока не наткнулась на стену. Почему-то ждала, что она затвердеет и не пропустит меня, – нет, туман мягко обнял за плечи и потянул в новую ячейку. Я замерла, прислушиваясь, оглядываясь и пытаясь отдышаться. Оказалось, что некоторые чувства вернулись ко мне. Вина. Раскаяние. Сожаление. Я уже сама сомневалась: правильно ли сделала, что убила Алоиза и отца. Может, стоило попытаться убедить их отпустить волчат? Вдруг убедила бы?! Что это вообще были за психоячейки? Муки совести? Количество вопросов росло, а ответов не было.

…Не знаю, сколько я уже здесь, сколько ячеек обошла. Они все похожи и не похожи. В этой, например, мои ноги словно увязли в песке, пока прошла к другой стене – устала как собака. Где же мои рачетсы?!

Новая ячейка. Здесь пол гладкий и блестящий, как зеркало. Мои шаги звонким эхом отражались от Граней.

- Dxomn! – выкрикнула я заклинание призыва призрачных псов, не особо надеясь на успех.

А потом услышала лай. Мои девочки! Я запрыгала от радости. Наконец-то!

- Тосанг?! Ко мне! Реранг, иди сюда!

Рачетсы влетели в ячейку, радостно виляя короткими хвостами. Как же мне их не хватало! Обнимала костлявые бока своих слуг, жмурясь от счастья. Впервые спокойно легла отдохнуть, умостившись под боком у Реранг. Немного погодя спросила:

- Что теперь?

Рачетсы молчали. Задрав голову, посмотрела на Тосанг:

- Я не видела Проводников. Почему? Они же должны встречать души?

Та недовольно рыкнула, но ответила:

- Вы застряли между Гранями и миром живых.

- То есть, я не умерла?

- Ваша жизнь висит на волоске, - пояснила Реранг.

- И как быть?

Призраки промолчали. Да, есть темы, запретные для жителей Граней.

Я впервые заснула здесь, доверившись своим псам, но проснулась одна. Стала думать. Может, мне самой надо решить: жить или умереть? А я не знала, чего хочу. Я столько лет жила одной целью, что теперь, добившись её, не понимала, что делать дальше. Сидела в центре нынешнего пристанища и вспоминала свою жизнь. День и ночь. Свет и Тьма - в моей короткой судьбе они сплелись неразрывно. Я привыкла считать себя Тёмной. Ведь я некромант-отступник, хоть и не принесла ни одной человеческой жертвы. Тьма закрывала моё лицо снаружи, а внутри её не было: я не пускала. Но и Светлой меня не назовёшь из-за некромантского дара. К тому же в моей недолгой жизни были поступки, которыми вряд ли можно гордиться. Вспомнить хотя бы психоячейки… Ладно, а если я хочу вернуться? Где здесь выход? Как выбраться из Граней? Я неуверенно посмотрела по сторонам и наугад шагнула к одной из стен. Никакого выхода. Лишь новая ячейка.

Блуждать по Граням вскоре прискучило. Рачетсы больше не появлялись. Спала одна. Одной плохо. Даже здесь, в Гранях, моё одиночество имело тот же гнилой привкус потерянности, что и в мире живых. Меня никогда не теряли, но отчего-то я хорошо представляла каково это, когда ты потерялся, а тебя никто не ищет. И ты боишься, что тебя не найдут, не потому что не смогут, а потому что не захотят искать.

Прислонившись к туману, я переживала, мучилась. Но потом уловила какой-то странный гул и прислушалась. Сначала едва различимые звуки постепенно яснели, обретая чёткость, форму, смысл…

- … А потом по этой плёнке такие чёрточки красные побежали… - распинался звонкий мальчишеский голосок.

- Руны, - подсказал другой, девичий голос.

- А дядька как закричит: “Это купол Мораны!” А Анетта такая…

- Не Анетта, а Люция, - поправила девочка.

- А Люция говорит: “Знаю. Его не снимет никто, кроме меня”, – продолжал рассказ Марк Санторо. – А её отец: “Но ты кое-что забыла. Купол Мораны развеется после смерти создателя”. А Анетта…

- Не Анетта, а Люция, - в который раз поправила брата Сабина.

- А Люция спрашивает: “Ты убьёшь меня, отец?” А он: “Придётся”, – в голосе Марка проскользнуло отчаяние, быстро сменившееся восхищением: - И она руками – раз!.. И тут черепа зелёные как бросятся друг на друга! Анетта с отцом…

- Люция, - терпению Сабины можно было позавидовать.

- …Люция с отцом по воздуху побежали и исчезли в зелёной воронке! Круть!!! А в нас начали заклинания швырять!.. Тыдыщ! Тыдыщ! А куполу хоть бы что! Те дядьки так злились. А потом прибежали две такие здоровые чёрные собаки из костей, зарычали на магов - и все убежали. А собаки сели рядом и… всё-ё-ё.

Действительно, всё. Голова раскалывалась. Болела спина и шея. Ещё невыносимо ныла грудь, словно были сломаны все рёбра. Потрогала – а тела нет!

И вновь здравствуйте, Грани!

Никуда больше ходить не хотелось. Легла, свернувшись клубочком…

- …Очнись!.. Открывай глаза!

Душащая, выдирающая нутро боль. Каждый вдох – пытка.

- Больно!

- Скоро пройдёт. Пей!

Я жадно глотнула воду и поперхнулась от спазмов в грудной клетке.

- Это остатки проклятия, которое попало в тебя. Потерпи немного, скоро...

Голос растворился в темноте - и снова Грани. Меня ещё несколько раз выдёргивал из них тот же голос. Последнее, что помню, далёкий жалобный вой моих рачетсов.

И я открыла глаза. Серый потолок. Запахи крови и смерти. Пересохшее горло. Чья-то размытая фигура. Не разглядела сразу, потом узнала: