Страница 28 из 85
Я один знаю точное описание Кольца. Эдуарду я обрисовал его примерно: солнце, луна, звезды, золото, серебро, брюлики. По описанию подходит. А настоящее Кольцо я представляю себе ясно: на нем семь произвольно разбросанных по Кольцу камешков. Никакой симметрии. Я видел рисунок Кольца в одной из старинных рукописей. Теперь ее больше нет: я сразу же уничтожил ее.
Такой же точно рисунок был и на клочке кожи, выпавшем из блокнота Николая. Этому клочку я тогда не придал значения и забыл его в кармане больничной пижамы. Но у меня фотографическая память: я до мельчайших деталей запомнил рисунки. Расположение камешков больше похоже на какое-то созвездие, а рисунок на обратной стороне – на архипелаг островов… Правда, я пока не нашел ничего похожего. Передам кольцо Эдуарду, пусть порадуется. Должен же он что-то получить за свои деньги…
Россия, Екатеринбург, 2003 год.
Тина
Похороны Маринки роскошны, просто жесть: море роз, слез и добрых слов… Нас так, конечно, не похоронят… Такой гроб с ручками мы видели только в иностранных фильмах. Как сказала бы наша бывшая соседка Роза Моисеевна: «Приятно даже посмотреть». Народу – тьма… Никто не смеет игнорировать траурное мероприятие: мэру обязательно доброжелатели потом донесут… Мэр бережно поддерживает убитую горем жену, она вся в черных кружевах, под густой вуалью. Мне вдруг вспоминаются названия статей из местных газет: «Мэр поддержал строительство крематория», «Мэр поддержал недовольных строительством крематория жителей», «Мэр заверил, что крематорий будет построен»…
А вот и несостоявшийся зять… В руках у Славика роскошный букет из белых роз… Для родителей Марины, конечно, какой бы она ни была дрянью, она родная дочь… Зато Слава вовсе не похож на убитого горем вдовца… Он сильно изменился: раздался в плечах, ухожен, хорошо одет… Бывший Маринкин жених рассеянно водит глазами по толпе. Его взгляд останавливается на мне…
Заплаканные Галка Луцай и Надька Зубрилова, бывшие школьные активистки и подлизы, без косметики, в одинаковых черных шелковых платочках волокут большой венок из черно-красных роз. Ну, этим и положено стараться больше всех: они работают в мэрии.
Рыженькие, веснушчатые близнецы Аленка и Верка Мирошниковы, всегда послушные и вечно на месте, словно винтики, несут большой портрет Маринки с траурной лентой наискось. Правда, такой красивой Зуйкова при жизни не была… А вот Наташка Рябова, медсестра, с парой красных гвоздик в руке… И куда не кинешь взгляд – венки, венки, венки… Не хватает только медалей на алых атласных подушечках…
Сеятели доброго и вечного все тут… Директор Череп, классная Швабра, Крыса, Змея, Вобла, Жаба, Макака, Клизма, Глист… Знакомые все лица… Училки дружно хлюпают носами в платочки, каждая старается, как на похоронах товарища Сталина – ах, это была их любимица, какая искренняя и способная девочка была, какие надежды подавала! Какая невосполнимая потеря! Словно не они сами исправляли ей ошибки в контрольных и диктантах синей пастой вместо красной и подсовывали на экзаменах готовые решения… И все это на глазах учеников, которые, между прочим, не дебилы… А еще Зуйкову отправили на слет отличников вместо меня, Швабра тогда пояснила классу, что учитывается не только учеба, но и участие в общественной и внеклассной работе. Я промолчала: очень нужен мне этот слет подлиз! А вот Лариска Белова, которая училась почти так же хорошо, как и я, прямо сказала Швабре, что это – полная лажа, и дело не в знаниях, в Маринкином папашке. И училка промолчала…
А теперь вот узнаем, какое сокровище мы, оказывается, потеряли… Ангел во плоти, и в придачу Эйнштейн в юбке… Словно умерла какая-то другая Марина, которой мы не знали… Если бы мы не учились с ней в одном классе, то можно было бы подумать, что не стало святой, вроде Матери Терезы…
К нам с Сонькой подходит Лариска Белова. Как и положено адвокату, она всегда красива, подтянута и уверена в себе. Маринка и Ларка откровенно недолюбливали друг друга, хотя их папаши частенько имели общие дела.
Ба! И Игорек здесь! В какой-то темно-серой потрепанной куртке, словно с чужого плеча, видно, похудел… Да еще с девицей, кривоногой и донельзя вульгарной, явно не из высшего учебного заведения. Новая пассия вцепилась в него, как клещ: даже на похороны одного не отпустила… Позорище! А вот и гроза школы, двухметровый Валера-Дебил, собственной персоной! Еще бы, выпивка-то халявная… Вечный двоечник не раз меня поколачивал, как и остальных, пока моя мама не подкараулила его в подъезде и не настукала об стену головой, да еще пригрозила в другой раз вообще прибить. Дебилу и в голову не пришло кому-то жаловаться, тем более, огреб за дело. Но выводы пацан сделал и после этого случая вообще перестал меня замечать.
В траурной колонне я вспоминаю, как с самого начала, когда мы переехали, Маринка травила меня со своими подружками, называла голодранкой, оборванкой и нищебродкой. Маринка мне сразу резко не понравилась: тощая, какая-то кривая, узкое личико с низким, вечно наморщенным лобиком и черными глазками-бусинками. Вдобавок мерзкое выражение лица, постоянная кривая ухмылочка и резкий писклявый голос. Казалось, что она целиком состояла из острых углов, к тому же непрерывно двигающихся. Единственное, что в Марине Зуйковой было привлекательным, это густая копна черных блестящих волос, да и то, скорее всего, благодаря дорогому шампуню. И пахло от нее всегда хорошими духами…. Я изо всех сил старалась не связываться, и Зуйкова все больше наглела. Славка с Игорем тогда еще не пришли в наш класс. А нас с Сонькой она вечно высмеивала и называла ущербными.
В траурном автобусе я целиком погружаюсь в воспоминания об однокласснице.