Подвиги для начинающих

В Гоблинском переводе: Принудительная оборона

Хочу я с вами безвозмездно

Одною мыслью поделиться:

Когда на вещи смотришь трезво

То очень хочется напиться.

(Автор, из чувства врожденной скромности, пожелал остаться неизвестным.)

1

В славном городке со звучным названием Эль Пакость, подобно большинству маленьких городков на этой земле, существовало только две достопримечательности: кладбище, побродив по которому можно прочесть надписи на свежих могилках, узнать каких путников застрелили здесь в последнее время, и местный салун с гордым, но малопонятным названием “Салу-Нет”, где, собственно, всех новоявленных покойничков и производили.

Как и в десятках, если не сотнях разбросанных по пустыне, аналогичных городков, жизнь в Эль Пакость шла размеренным неторопливым ходом. Люди трудились, возделывали поля, выкорчевывая индейскую гадость маис, а вечера весело проводили в салуне. Убийства в среднем проводились один-два раза в неделю, а в особо тихое время без кровопролития обходились по две недели. И ничего, народ не умирал, а как раз наоборот — жил да работал.

В один из таких мирных периодов, когда солнце замерло на самом краешке горизонта, словно решаясь садиться или посветить ещё, створки разошлись в стороны, пропуская пижонистого вида молодого человека. Пижонистый вид ему небрежно придавали новенькие синие джинсы без следов малейшей потертости, элегантные портупеи на бедрах, из глубин которых торчали рукояти модернизированных “Пустынных страусов”, накрахмаленная выглаженная разноцветная просторная рубаха, а в качестве дополнительного бонуса — остроконечные ковбойские сапоги, ещё не вкусившие прелестей дорожной пыли. А такого вида пижонов в Эль Пакость страсть как не любили.

Взгляды всех собравшихся в салуне, включая официанток, уткнулись в вошедшего, как стрелы опытного индейца в тушку саблезубого кролика. Хотя его лицо и было скрыто тенью широкополой шляпы, но вошедшего узнали почти сразу… и, едва не сплевывая от разочарования, отворачивались.

Вошедший, не торопясь, прошел между столиками, положив руки на ремень возле рукоятей с видом бывалого дуэлянта, и сел на свободный стул возле барной стойки.

Толстяк Стив, усатый бармен крупных, как видно из его прозвища, габаритов, продолжая вытирать широкий стакан, посмотрел на него и улыбнулся.

— Стакан джина с тоником, Стив, — заказал гость.

Бармен усмехнулся, оставил в сторону протираемый стакан и смешал коктейль. По собственной инициативе добавил больше тоника, нежели джина, предположив, что крепкий напиток визитеру не по зубам.

Кадык гостя жадно заходил по шее, пропуская жидкость внутрь. За раз он выпил половину и бармен всерьез задумался: а не останется ли гость прямо тут на полу ночевать? Джин с тоником, это как кофе с молоком для всех собравшихся в зале, но очередной посетитель наверняка не из завсегдатаев пивных баров.

— Крепкая, зараза, — парень занюхал выпивку рукавом новенькой рубашки. Глаза у него подозрительно окосели.

— Как жизнь, Тёма? — Толстяк Стив вернулся к протиранию посуды.

— Замечательно. Слишком замечательно, чтобы в это поверить.

— Как дела в Дель Грандкака?

— Когда я уезжал, всё было отлично. Город стоял, жители присутствовали.… В общем, полный флакон счастья.… Не то, что здесь.

— Да уж,— согласился бармен, проверяя на свет прозрачность стакана.

— Здесь словно ничего и не изменилось за три года, — продолжал развивать мысль посетитель, названный Тёмой.

— В маленьких городах жизнь меняется слишком медленно, чтобы заметить перемены. Не то, что в больших… Ты, как я погляжу, стал настоящим городским мальчиком?

— Город — это город, — многозначительно заметил Тёма. — Там всё по другому, жизнь кипит и бурлит почище отваров в котле тетушки Мейбл. Кстати, а как она сама?..

— Умерла… — вздохнул бармен, тетушку Мейбл он, как и гость, любил и помнил хорошо. — Трагически погибла при испытаниях нового ядерного зелья массового поражения. Слишком много дров в костер под котел кинула.… На месте её дома теперь именная пустошь, а кактусы, что выросли там в последствии, в несколько раз крупнее обычных и мягко светятся в темноте.

— Жаль… Я мелким любил у неё тусоваться…— Тёма немного помолчал, вспоминая безоблачное детство, но скупая мужская слеза никак не желала вытекать из глаза. — Я успел позабыть каково это: жить в провинции.

— Три года в Дель Грандкака наложили на тебя отпечаток.

— Да, это точно. Такое не забыть. Первое время, Господи как давно это было, я жил как в страшном сне. Все куда-то бегут, торопятся, суматоха несусветная. Я осторожно жался к стенам, чтобы не затоптали, пытался вклиниться в их непривычный ритм.… Но ничего, со временем привык, обжился, ускорился и начал ловить себя на том, что безошибочно вычисляю приезжих из провинции. По испуганному взору, растерянному виду, несвойственной городским неторопливости. Да… — воспоминания затуманили взор парня. В глазах в результате не осталось ни грамма интеллекта.