Подвиги для начинающих

В Гоблинском переводе: "Эпический квест"

Запад катился волной на восток,

На спинах и на сердце крест.

Копья тевтонцев целились в солнце,

Запах гари нес черную весть.

(“Ария” - “Баллада о древнерусском воине”)

1

Проснулись они вовсе не от зычного гласа Маркуса. Острые кончики клинков упирались в горло Тарены. Ещё до того, как открыть глаза, наемница насчитала три штуки. По говору радостных грабителей попробовала определить, сколько противников находится рядом, как они стоят, кто такие и чего вообще хотят. Но одно острие надавило чуть сильнее, едва не пуская кровь, так что игру в спящую красавицу пришлось отложить до лучших времен.

Открыв глаза, наемница тут же пожалела о столь опрометчивом шаге, ибо ничего хорошего она не увидела. Лично над ней склонилось четверо неопрятного вида омерзительных типа в замызганных черных халатах и с закрытыми масками лицами. Из-под головных повязок у каждого пробивались реденькие засаленные волосы неопределяемого цвета; уголки глаз изрезали сотни морщинок, а сами глаза напоминали бездну интеллекта — сколько в них не вглядывайся, интеллекта не увидать.

У троих в руках виднелись короткие мечи, кончики которых с трех сторон прижались к горлу. “Пошевелить головой без вреда для собственного организма не получится”, — грустно констатировала факт девушка. Скосив глаза в сторону, увидела, что её оружия рядом уже нет. Кто-то заботливый убрал от греха подальше.

Впрочем, не у нее одной день не заладился. Ваньку аналогичным образом пригвоздили ещё четверо разбойников в таких же халатах, а Маркус уже уткнулся носом в землю, связанный, с кляпом во рту и, похоже, без сознания.

“Ситуация с каждой секундой становится все интереснее”, — призналась себе Тарена.

— Ду бист партизанен? — преисполненным собственной важности голосом спросил у девушки тот, кто гордо стоял, заложив руки за спину.

— Най, их бин генерале цу Реда Когорта, — познания Тарены в тевтонском, языке северных жителей, были крайне скудны, но послать разбойника куда подальше их хватало.

— О-о-о, дер зер гут! — обрадовался тевтонец. — Это есть отшень, отшень карашо.

— Почему? — удивилась воительница, безуспешно пытаясь незаметно достать из потаенных ножен крохотный ножик. — Чего в этом такого замечательного?

— Меня есть… будут сурово наградить! Медаль или даже орден! За поимка опасный враг!

— Опасный враг? А кто это?

— Ви, — пояснил радостный предводитель разбойничьей шайки.

— Ты ошибся, доблестный защитник тевтонских границ, — признала в разбойниках развед-отряд тевтонских рыцарей девушка. — Мы — не опасные враги. Мы — очень опасные.

— Это есть зер гут. Мне точно дадут орден Красный Знамя.

— Тебе дадут во что кладут, — в последний раз предупредила намеком наемница, но герр рыцарь проявил редкостное упорство и в который раз не заметил её увещания.

— Молотси, ребъятки! — похвалил он свой отряд. К этому моменту Тарена насчитала более десятка воинов в чёрных защитных костюмах. — Вы славна поработать на слава Отчизне. Родина вас не забудет. Поднимайте их! — велел главарь, указывая на пленников.

Тарена вздохнула: безвольного Маркуса подняли трое, стала видна струйка крови, вяло стекающая по виску. Значит, оглушили издалека, вероятно камнем. Надеяться на него не стоит, напарник придет в себя не скоро. От Ваньки тоже проку немного. Придется всё делать самой. Опять вся тяжесть ложится на хрупкие женские плечи…

— Ви удостоитса бальшая честь, — говорил главный, обращаясь к наемнице и Ваньке. — Ви будет… у вас есть шанс насладиться нашими прелестными каменоломнями. Вам предоставят еда и жилье и работа во благо великая Тевтония. Разве сие есть не великий честь? — спросил он у Ваньки.

— Говорят, быть любимой женой — тоже большая честь, — пробормотал паренек, упрямо глядя перед собой. — Но увольте…

— Велика честь когда свобода есть, — поддержала мальчишку Тарена. Хорошо, что малой не успел деморализоваться, иначе вообще караул.

Всё время разговора двое чернохалатных настырно пытались связать её непоседливые руки за спиной, а третий держал возле горла меч. — Слышь, герр тевтонский, как звать-то тебя?

— А зачем ти хотеть знать мой имя?

— Хочу знать, чего на могиле писать придется. А то ведь нацарапаю: “Безымянный защитник Тевтонских границ. Храбро пал вместе с отрядом в бою против женщины”.

— Ду бист шютишь? — недоверчиво прищурился главный, сжимая кулаки так, что побелели костяшки. Какой мужчина любит, когда его, пусть даже завуалировано и иносказательно, называют трусом.