Диск Фиесты

Мариэль, крайне довольная собой, прогуливалась по ночному городу. Такого удачного дня, а точнее ночи, у неё давно не случалось. Она наконец-то осуществила то, о чем так долго мечтала. Нужен лишь был подходящий момент и необходимые условия. И вот они, наконец, подвернулись ей. Девушка упивалась болью и отчаянием той, что так долго травила её. Как только до окружения Салли дойдёт, почему она умерла, все изменится. Возможно, дойдёт и не сразу. Тогда придётся убить ещё парочку недоброжелателей, не жалко. Может быть даже на людях. Ей никто ничего не сделает из-за страха за собственную шкуру.

Её окружают такие ничтожные твари, они ни на что толком не способны. Разве что унижать тех, кто слабее их. Но как они поведут себя, когда ситуация изменится диаметрально противоположно? Говорят: боятся, значит уважают. Сложно сказать, так ли это на самом деле, но Мариэль такая позиция вполне устраивала. Пусть её боятся. Да... После стольких лет претерпленного унижения... Да, пусть её боятся.

Хорошо, что на улице оставалось ещё темно. Уютно и надёжно. Неужели и впрямь возможно бояться темноты? Такой надёжной, такой родной, такой близкой... Иногда не просто бывает провести границу между темнотой и тьмой, хотя ей все казалось очевидным. И в тот момент Мариэль обволакивала темнота, а внутри её заполняла тьма. Хотелось убить ещё кого-нибудь, но сил было немного, ей требовалось время. Что бы с ней ни происходило, она была всего лишь начинающая, поэтому силы нужно было беречь. Чтобы уничтожить ещё кого-нибудь. Да, девушкой владела лишь одна навязчивая идея: убить. Кого? Не важно. Почему? Не принципиально. Где? А имеет ли это значение?

Почему она стала такой? В детстве она была обыкновенным ребёнком, вполне открытым и жизнерадостным. С возрастом Мари становилась все более замкнутой в себе, но, тем не менее, по-прежнему никому не доставляла хлопот. Первой её травмой стала смерть родителей. Кто бы мог подумать, что её отец безнадёжно влез в долги, ведя свой бизнес кривой дорожкой? Ну, а мать просто оказалась не в том месте и не в то время. Вот ведь дура!

Девочка оказалась на попечении своей тётушки – женщины болезненной и истеричной, которой не было дела ни до кого, кроме себя любимой. У неё были крайне своеобразные представления о воспитании детей. К примеру, она не сомневалась, что рукоприкладство поддерживает дисциплинированность. Но с этим ещё можно было бы смириться, если бы не бесконечные увлечения этой женщины, один, другой, третий! Сколько их прошло через их квартиру, её постель? Сколько из них приставали и к Мари, лапали её, развлекались и с ней?

Разумеется, в один момент она не выдержала и бежала прочь, жила на улице, скиталась, даже оказалась частью секты. Как в дешёвом кино или затёртой книжонке. Там ей впервые привили другие представления о смерти. О том, что она может быть не только карой, но и благодатью. О том, что силу можно извлечь из любых эмоций, даже из боли. Но дальше она решила пойти по своему собственному пути. Он тоже оказался не так прост, но она стала старше. Умудрилась устроиться на самую дрянную работу, за которую все же платили хоть сколько-нибудь. Научилась быть сильнее и никогда не падать духом, хотя её представление о силе становилось все более своеобразным.

Жизнь не была лёгкой, но со временем она смогла снять себе маленькую комнатку, обзавестись собственным жильём. Примерно тогда в ней стало раскрываться нечто новое, какие-то необъяснимые способности. Она могла повелевать телами других людей. Иногда, время от времени. Она начала видеть странные видения, сны, отражения в зеркале. Тогда её личность впервые начала кардинально изменяться. Но она все ещё старалась держать себя в руках, накопила на колледж, отказывая себе во всем, пошла учиться. И надо же было такому случиться, что на неё решила напасть эта идиотка с блондинистой головой. Впрочем, уже без неё.

Совсем замёрзнув, Мариэль наконец-то вышла к дому, где снимала комнатку на третьем этаже. Пожалуй, это было одно из немногих мест, где девушка чувствовала себя более-менее комфортно. В квартирке её всегда царила полутьма, комната гораздо чаще освещалась просто свечами. Они стояли повсюду: на подоконнике, на столе или на тумбочках, на шкафу, на полках, а иногда и плавали в наполненной до краёв раковине. В комнате всегда приятно, едва уловимо пахло благовониями, а любопытный посетитель, которых у Мариэль практически не было, мог заметить несколько любопытных вещиц, назначение многих из которых было совсем уж неясно.

Устало бросив куртку на диван, девушка присела на его спинку. Голова сильно болела. Она начала болеть ещё задолго до возвращения домой, и боль продолжала нарастать. Перегнувшись через спинку дивана, Мари быстро пошарила по карманам куртки и с удовлетворением обнаружила в одном из них полупустую пачку сигарет. Достав зажигалку, лежавшую внутри вместе с сигаретами, брюнетка торопливо закурила, встала, прошлась по комнате, чтобы хоть чем-то себя занять, бегло взглянула в зеркало.

Она худела. Мариэль неодобрительно уставилась на осунувшееся лицо, смотревшее на неё так же хмуро. Отражение вдруг подмигнуло ей. Мари моргнула несколько раз и потёрла лоб. Такое иногда происходило. Нужно было поспать. Хозяйка комнаты отвернулась и неторопливо сняла с себя старый растянутый свитер, зевнула, завязывая его на поясе, немного потянулась, когда глухой стук заставил её обернуться. Её отражение явно требовало внимания. Чтобы галлюцинации переходили на уровень звука – это было что-то новенькое. Мариэль усмехнулась и подошла к зеркалу.

– Ну, вот она я. Чего ты хочешь от меня? Может, предложишь мне денег? Второй месяц арендатора обещаниями кормлю, – обратилась она к себе. С собой можно быть честной. Худая темноволосая девушка в зеркале протянула ей руки. – Э, нет. Зазеркалья – это для сказок и глупых фильмов. И за душой у тебя, разумеется, ни гроша. Пустое дело, – отмахнулась Мариэль и, устало упав на диван, снова затянулась.