Страница 112 из 123
Энди ждал рассвета, как манны небесной, но каждый раз ему казалось, что ночь только все больше сгущается над головой. Он почти не спал, но сам думал, что он не спал вообще и уже очень давно. Дни и ночи слились в один непрекращающийся гобелен, смазывая краски, события, воспоминания, даже чувства. Нет, он больше не пытался покончить с собой хотя бы из уважения к стараниям и заботе Мелиссы и Сонники, которую так любила Эмили. Он вообще больше никому не доставлял хлопот.
Юноша все больше сидел на одном месте, уставившись невидящим взглядом в никуда. Все было неважно. Больше ничего не имело значения, никакие хлопоты и потуги окружающих. Он выполнил то, чего от него хотели: он делал вид, что живёт, на самом деле угасая с каждым часом. Важным теперь было только одно: сдержать своё обещание. А для этого требовалось немного времени и подходящий момент, воля случая, если угодно. И только одна мысль не давала ему покоя: та неожиданная перемена настроения Эмили. Эта её просьба… Могла ли возлюбленная знать о том, что её ждёт? Сработала ли женская интуиция, вера в высшие силы или что-то ещё гораздо более могущественное?
Было в её глазах нечто, что он читал до этого в небесно-голубых глазах господина Джеймса… Или ему только казалось? Энди не был уверен. С недавних пор он ни в чем не был уверен. Отсутствие достаточного количества сна медленно, но верно расшатывало его психику, и так не до конца сформировавшуюся. Иногда, конечно, его организм не выдерживал и все же проваливался в недолгий тревожный сон, но Энди этого не замечал. Пареньку казалось, что стоило ему закрыть глаза дольше, чем на секунду, как он вновь и вновь видел её полные ужаса глаза и перекошенную гримасу лица.
И самым страшным во всем этом была не синеватая бледность кожи с проступившими сосудами и не кровь, тёкшая по любимому лицу. В ужас его вводили её застывшие губы, сложившиеся в безумную пугающую полуулыбку. Может, другие не заметили этого, может, не придали значения… Но он ещё слишком хорошо помнил этот контраст искренне напуганных глаз и фальшиво натянутой на её лицо улыбки. Это воспоминание заставляло все его естество дрожать.
Раньше он не подозревал об этом, но, оказывается, их лагерь никогда не спал. В этот раз во всеобщей суматохе даже не были назначены дежурные, но они и не требовались, потому что то и дело кто-то бродил вокруг, переговаривался, пару раз в отдалении даже вспыхивал огонь. Энди не интересовался, кто там и что происходит, ему было безразлично. Свои, чужие – все одно. Будь это даже эгоистично с его стороны – не суть – он все равно хотел бы только одного: освобождения. Он жаждал его, но судьба временно держала его ступни прибитыми к земле. Приходилось покориться.
Что ж, он умел ждать. По крайней мере, он дождался рассвета. Небо мучительно медленно светлело. Энди сидел у палатки-госпиталя и следил за небесами. Может быть, где-то там наверху, за этими непроницаемыми облаками, чей-то родной взгляд следил и за ним, тихонько усмехаясь. Ему оставалось надеяться только на это. Надежда… Забавно, но она все ещё была у него. Эмили, она, она и она, любимая, родная, близкая все же успела вселить её в его остывающее тело, словно волшебный уголёк.
Пусть его не хватит, чтобы вновь зажечь в нем огонь жизни – это и не требуется – но он в самой глубине его сердца для того, чтобы не позволить ему забыть, что такое тепло, любовь и преданность. Чтобы он помнил – всегда, неуклонно – своё обещание. Своё обещание… Вот она, та ниточка, что незримо связывала их запястья, через миры и времена. Тонкая нить, что обратится в ленту, в свет, укажет ему путь, станет его лунной тропой, ступенями наверх. Нужно только подождать, и нить Ариадны приведёт его к любимой, так или иначе. И ничто больше не остановит его, никакие неприятности больше не пугают его.
По мере того, как просветлялось его сознание, озарялось и небо. День обещал быть солнечным и ясным, но что толку. Солнце больше не грело его. Оставалось только надеяться, что они уйдут прочь с этого злосчастного места. Этот берег ему не хотелось бы больше видеть никогда. Энди рассеянно следил за тем, как вместе с солнцем пробуждается и лагерь. Мимо стремительно прошли Дин и Джед, что-то горячо обсуждая. Паренёк лениво проводил их взглядом. У реки, болтая ногами в холодной воде, сидела Мариэль. Выглядела она очень счастливой и непринуждённой. Энди закрыл глаза. «Нечего терять – нечего грустить. Словно на отдыхе…»
Неподалёку умывалась Лили, к ней, потягиваясь, шла вся такая молочная в свете раннего утра Сонника, разбросав по плечам светлые локоны. Остальных ещё не было видно, но лагерь и без того оживал. На свободной площадке в центре лагеря уже разгорался костёр, и что-то бурлило в маленьком котелке. Мальчику совсем не хотелось есть, но он понимал, что-либо делаешь вид, что ешь, либо выслушиваешь много-много наставлений и все равно в итоге ешь. Выбор был очевиден.
Последней на воздух выбралась Алика. По-кошачьи прогнувшись, девушка откинула назад свои каштановые локоны и глубоко вздохнула, улыбаясь новому дню. «А она все ещё улыбается…» – даже немного с завистью подумал Энди. Случайно перехватив его взгляд, девушка перестала улыбаться, кивнула ему и отправилась к Лили и Соннике. Он ценил это. Алика неуловимо понимала его, не беспокоила, не нравоучала и не настаивала, как остальные. Но в её взгляде каждый раз читалось что-то такое, отчего ему становилось немного легче.
Алика, как обычно, была бодра и весела. Только лицо её было бледно, а глаза заплаканы, но она не обращала на это ровным счётом никакого внимания. Никого совершенно не касалось, какую боль она переживала внутри себя. Борьба шла с переменным успехом, но каждое утро шатенка встречала с улыбкой, с удовлетворением вдыхая аромат нового дня. Наверное, именно так и стоило жить. Девушка активно прошла, почти проплыла к двум подругам у реки. Ей страстно хотелось две вещи: умыться и найти хоть какую-нибудь компанию, чтобы не сломаться от одиночества. Как удачно, что обе сошлись в одной точке.