Страница 52 из 74
— Янши пила кофе и мучилась. А Ханас?
Геолог покачал головой.
— Ни Ханас, ни Чиммеул кофе не пили никогда.
— Однако, по словам Йоргенсена, Ханас попросил его принести ему кофе. Это не кажется вам странным?
Внезапно лицо Караклаича утратило всю свою веселость. Еще минуту назад мне трудно было себе это представить, но оно стало не просто сосредоточенным, а жестким.
— Кажется. Есть вариант, что Тор врет. Только я не могу придумать для этого достаточно правдоподобного объяснения. Хотя это и не означает, что его нет. Однако, возможно, шаачанец действительно решил попробовать научиться любить кофе. Мы за завтраком как раз говорили об этом, о том, что кофе бодрит, и о том, что пить его нужно обязательно без сахара. Если Ханас чувствовал себя недостаточно проснувшимся, вялым, он мог и решиться на эксперимент. Это мне кажется все-таки более вероятным.
Я кивнул. Когда Караклаич рассуждал серьезно, его ход мысли не сильно отличался от моего. Действительно, либо врет… либо не врет. Первое непонятно, второе возможно. Как говорится, все когда-нибудь случается в первый раз. Вот только когда такой первый раз совпадает с внезапной смертью, сто против одного, что это не случайно. Хотя и один шанс из ста иногда выпадает.
— Драгомил, вы можете зафиксировать серьезный настрой еще на несколько минут? — попросил я.
— Если это необходимо для следствия… — Караклаич улыбнулся, но неширокой, быстропроходящей улыбкой.
— Будем считать, что необходимо, — сказал я. — Вопросы я буду задавать серьезные, и ответы хочу получить такие же. Как вы считаете, Йоргенсен убил Ханаса?
Караклаич потер лоб ладонью.
— Ну и вопрос, Руслан… Я не знаю.
Я скорчил недовольную гримасу.
— Я догадываюсь, что вы не знаете. Поэтому и добавил оборот «как вы считаете».
— Мне сложно сказать, — лицо геолога чуть оплыло, утратив часть сосредоточенности. — Мне бы очень не хотелось, чтобы это было так. Но я пока не вижу другого объяснения случившемуся.
— Угу… — я помолчал. — Значит, вы считаете, что в принципе Йоргенсен мог убить Ханаса?
— Мог, — Караклаич ответил без раздумий, хотя и с отчетливым сожалением в голосе. — Вот как раз Ханаса — мог.
— Поясните, — попросил я.
Караклаич отвечать не торопился. Постоял, глядя куда-то в себя, потом опустился в ближайшее кресло. Я решил, что и мне незачем без необходимости утруждать свои ноги, и устроился во втором кресле, повернув его к собеседнику.
— Вы ведь беседовали с Тором, Руслан, — заговорил наконец Караклаич. — У меня сложилось впечатление, что вы достаточно проницательный человек. В таком случае, от вас не должны было укрыться потуги Тора выглядеть эдакой ледяной глыбой. В спокойной обстановке это ему более или менее удается, но когда ситуация становится острой, холерический темперамент прорывается наружу… Тор — человек нервный и ранимый, Руслан. А Ханас — это как раз тот, кто легко может вывести из себя даже более уравновешенного человека.
— Например, вас? — быстро спросил я.
Но Караклаич и не думал дергаться или возмущаться. Он кивнул с вполне добродушным видом.
— И меня тоже. Но я это все переживаю куда спокойнее. Мне довелось в своей жизни пообщаться с хамами.
— Значит, Ханас был хамом?
Геолог чуть заметно поморщился.
— Не в полной мере, но все-таки… Ханас не то, чтобы ставил перед собой цель кого-то оскорбить, это получалось у него как-то само собой. Если мерять чувство такта по десятибалльной шкале, я бы поставил Ханасу уверенный ноль.
Я прищелкнул языком.
— Вы еще и не математик, Драгомил.
Караклаич слегка растерялся.
— Ну да, но… почему?
— Потому что, если ставить ноль, то все равно по сколькибалльной шкале. Ладно, не обращайте внимания. Вашу характеристику погибшему я понял, она, кстати, вполне соответствует той, что дал Йоргенсен.
Геолог развел руками.
— Это подтверждает ее справедливость.
Я покачал головой.
— Нет. Это подтверждает только то, что вы думаете о Ханасе одинаково. Это еще если исключить вариант, что кто-то из вас врет, — я посмотрел на напрягшееся лицо Караклаича и ободряюще подмигнул. — Не стоит делать вывод, будто у меня есть основания склоняться к этому варианту. Просто люблю точность. Ответьте мне лучше на такой вопрос, Драгомил: допустим, Ханаса действительно убил Йоргенсен, так вот, у него было основание делать это именно вчера?
Караклаич молчал. Выждав несколько секунд, я обратился к нему снова, причем сочувствие в моем голосе могло соперничать своими размерами только с моим же добродушием:
— Вы не поняли вопрос, Драгомил? Мне не трудно будет раскрыть его более подробно.
— Я понял вопрос, Руслан, — Караклаич говорил неспешно, но смятения в его голосе не было. — Я просто пытаюсь таким образом сформулировать ответ, чтобы и вы его поняли правильно. Можно ответить «да», и это будет не совсем справедливо по отношению к Тору. Можно ответить «нет», и это не будет до конца честно. Понимаете, накануне смерти, за ужином, Ханас действительно вел себя вызывающе. Это было. На Тора его слова подействовали, нельзя отрицать. Это тоже было. Явилось ли это основанием… для чего бы то ни было — мне сложно судить.
Теперь мы помолчали оба. Я надеялся, что Караклаич что-либо добавит, но он, как видно, счел свой ответ исчерпывающим. Но у меня имелась на то своя точка зрения.