Догонялки

Дорвавшиеся икрысы, распределились по коридору и, не обращая внимания на старающиеся во имя эстетического блага необозримые дали, которые усиленно изображали весенние цветущие сады, быстро делали на небольшом количестве настоящей почвы подобие грядок и закидывали туда доставаемые из недр балахонов горсти разнообразных семян. Рядом отирались сбитые с толку люди, нерешительно тянущие руки к семенам, которых им решительно не давали.

Поэтому я не стала делать бесполезных попыток помочь и ограничилась созерцанием, тем более, что мне было на что посмотреть. Икрысы, которым не хватало земли для посадки, спокойно, будто занимались привычным делом, протягивали лапы кто к стене, а кто, пользуясь ростом, даже к потолку и, ловко проделывая когтями дырки, пихали в них свои семена. Дырки тут же затягивались, не оставляя следов, а я смотрела на все это, отчетливо припоминая известный фильм «Вьющийся ужас», где завезенные с неведомой планеты растения-мутанты опутали половину Земли и опутывали бы дальше, если бы отважный герой с другой земной половины не догадался побрызгать их неким тонизирующим напитком, которого, как оказалось, они боятся как огня… Впрочем, в последнюю секунду фильма довольному герою пришло сообщение, что появились новые виды растений, устойчивые к этому напитку, и в окно ему полезла зловещая лоза…

Я поспешно прыгнула к ближайшему лифту, хлопнула по нему и в одиночестве поехала на свой этаж, пытаясь привести в порядок разыгравшиеся нервы. Лифт сделал несколько попыток остановиться на четырнадцатом, тринадцатом и десятом этажах, где, как оказалось, тоже шли посадки, но я злобным воплем пресекла его намерения и была-таки высажена на своем этаже, где, к счастью, было спокойно и пусто.

Однако, подпрыгав к своему отсеку, я снова испытала полезный для организма в условиях долгого полета стресс: дверь моего жилья светилась неярким, но весьма зловещим красным светом. Я протянула к ней руку, потом передумала и отдернула ее обратно, но зловредное жилище, конечно же, засекло мое присутствие. На красной двери возникла желтая надпись: «Просьба перед входом морально подготовиться к сюрпризу».

ГЛАВА 48

Отогнав возникшие при виде надписи трусливые, но привлекательные мысли о ночевке в медицинском отсеке, я решительно выпрямилась, отчего мои пружинные сапоги громко хрупнули, и хлопнула рукой по красной дверной поверхности.

Дверь как-то слишком поспешно открылась. Я сделала прыжок через порог и застыла, потому что дальше прыгать было некуда: все остальное место занимал сюрприз.

Отсек заполняли икрысы. Вначале мне показалось, что их десять, потом – что их двадцать, потом я насчитала четырех: двух больших и двух относительно маленьких, то есть ростом чуть пониже меня.

Один из этих маленьких с увлечением совал лапу в тумбочное отделение моей кровати, другой совал обе лапы в холодильное отделение, чуть левее видный мне со спины икрыс крутил настройки псевдоокна, а правее другой взрослый икрыс, присев на корточки, энергично рылся в моей сумке. Предательский отсек помалкивал, как ни в чем ни бывало наигрывал свою обычную музыку и зеленел стенами.

- Молодец, - сказала я ему. – Сюрприз так сюрприз.

Икрысы дружно обернулись. Тот, что крутил настройки – самый высокий и толстенький, облаченный в ярко-синий балахон и имеющий на макушке вместо прически что-то вроде рыжего фонтана из шерсти, оставил вконец свихнутое псевдоокно, стукнул хвостом и сказал:

- А, прифет.

Подумав о том, что их много, а я одна, и лучше не портить отношения с ними сразу, я за неимением хвоста топнула ногой, забыв, что она обута в пружинный сапог, и, подлетев к невысокому потолку, крикнула:

- Очень приятно!!!

Икрысы синхронно подняли и опустили морды, проследив за моим полетом. Когда я кое-как поймала равновесие, они столпились вокруг меня, протягивая лапы, то ли для приветствия, то ли, что скорее, для того, чтобы пощупать мое платье и волосы.

- Меня зовут Валентина Козлова, я корабельный врач, - представилась я своим многочисленным гостям. – А вас всех как зовут?

- Цыка, - быстро отозвался икрыс в синем балахоне, ухитрившись одновременно икнуть и прищелкнуть языком. – А это - Хика.

Теперь я поняла, почему морда и оранжевый балахон второго икрыса показались мне смутно знакомыми. Представленная Хика, явно памятуя о диагностической кушетке, искоса зыркнула на меня и молча приподняла верхнюю губу, показав зуб.

- Вьюк и Фьюк, - допредставила Цыка оставшихся икрысов.

- Здрафте! – гаркнул Фьюк – тощий большеухий икрысенок в коротком и дырявом черном балахоне. Вьюк был повыше, с гладкой белой челкой, более интеллигентным на морду, с большими, и, как ни странно, голубыми глазами. Лап он ко мне не протянул, потому что они у него были заняты моим компьютером-тетрадкой, которую он вытащил из тумбочного отделения кровати. Медленно открыв рот, через какое-то время он издал звук:

- А нельзя покорофе тевя звать, а не Валенфина?

- Не прифтавай, - одернула его Цыка. – Может, она хофет, чтоб ее длинно звали.

- А ефли я не хофью ее длинно звать, - огрызнулся Вьюк.

Мне стало понятно, что если у икрысов и были какие-нибудь образовательные учреждения, то правила этикета там преподавались как-то не так. Временно сделав скидку не разницу менталитетов, я вступила в беседу с наиболее дружелюбной на вид Цыкой:

- Вы, значит, все у меня будете жить?

- А конефно, - охотно отозвалась она и уселась на мою кровать при молчаливом согласии отсека. – Фсе-фсе.

- А не тесновато будет? – поинтересовалась я, постучав предательское жилье по стенке.

- Во избежание стресса запрещено разлучать общественные ячейки иного разума, - отрезало оно.