Страница 24 из 51
Михаил старался не отвлекаться на разговоры за рулём, он всегда помнил о своих весьма скромных водительских качествах. Но в этот день, впрочем, уже клонившийся к закату, Мише невольно приходилось поддерживать беседу: эмоции Оксаны выплескивались через край.
– Знаешь, сегодня я чувствую себя счастливой.
– Да? – улыбаясь, протянул Михаил.
– Да. Давно я себя так не ощущала. Мне кажется, что душа моя переполнена чем-то… благостным и чудесным. Я верю, что вот уж теперь-то всё у меня будет хорошо… Ну и у Катьки тоже, конечно.
– А у меня?
– И у тебя, – легко согласилась женщина. – У всех, даже у Олива, хотя он мне совсем не нравится.
– А чем он тебе не нравится?
– Ну, Катьку, обижает, это раз. Его экзотическое появление, два. А ещё он… как-то пренебрежительно относится к людям, ко всем людям. Будто сверху вниз поглядывает, у его прямо на лице написано: «Какая честь для вас, жалких ничтожных людишек, разговаривать со мной.» А Катька говорила он в каком-то комитете по борьбе с бедностью трудится. А ты, кстати, так и не сказал, где это вы раньше вместе работали? Что за учреждение?
–… Административное, я работал в администрации… города, – слегка запнувшись, ответил Михаил.
– Ты работал в администрации, а теперь трудишься медбратом? – поразилась Оксана. – Какое понижение в карьере! Не говоря уж о зарплате!
– Не хлебом единым… – улыбнулся Михаил.
– Да, но… мало кто на такое пойдёт. Почему?
– Мне нравится работа ночного медбрата, – искренне ответил мужчина. – Она достойна человека.
– Ты покинул администрацию, потому что считаешь работу там недостойной!? – восхитилась Оксана. – Ты только что нанёс страшное оскорбление руководству города, руководству всех городов! И я даже больше скажу – всей страны!
– Да нет же, – поморщился Михаил. – Просто мне кажется странным, что такая серьёзная и … нужная работа, как медбрат… медсестра…или та же санитарка оплачивается гораздо хуже, чем административная. Даже не могу себе представить ситуацию, что случится в нашей больнице, если вдруг все санитарки разом поувольняются, решив заняться какой-то административной работой.
– Ну, все не уволятся, – нерешительно возразила Оксана.
– А вдруг?
– Ну… не знаю…Тогда, вероятно, им повысят зарплату, и они вернутся.
– Если бы всё было так просто, – улыбнулся мужчина. – А ты чем занималась раньше?
– До магазина?
– И до магазина тоже. Где ты училась?
– Сначала в школе, как и все.
– Хорошо…
– Что хорошо? – не поняла Оксана.
– Училась хорошо?
– О да! Я же говорю, что была скромной и серьёзной, а такие всегда хорошо учатся, – засмеялась Оксана.
– Родители гордились, наверное? – подвёл осторожно Михаил к нужной ему теме.
– Да нет, я бы не сказала. Наверное, если бы я училась плохо, они бы возмущались, а так… воспринимали, как должное что ли. Мне самой нравилась хорошо учиться, я перфекционист.
– А потом?
– Потом пошла в юридический, как и большинство в то время. Но по профессии не работала. Устроилась в книжный ещё во время учёбы, да так там и осталась. А потом уж открыла свой, чем несказанно горжусь. Это исполнившаяся мечта!
– Ты молодец.
– Да я молодец! – задрала Оксана нос вверх, довольная.
– Ну теперь-то родители точно гордятся? – полуутвердительно-полувопросительно сказал Михаил.
– Не знаю. Может гордились бы, если бы не умерли, – произнесла Оксана безо всяких интонаций и эмоций, просто констатируя факт.
– Извини. Я … не знал.
– Ничего, – сглотнула Оксана, начиная нервничать. – Не будем говорить об этом.
«Нет уж, поговорите, раз всё так удачно складывается!» – пробудился голос в ухе.
Михаил тряхнул головой:
– А давно?
– Что давно? Что давно? – закричала неожиданно Оксана, черты её милого лица гневно и некрасиво исказились. – Я разве неясно сказала, что не хочу говорить об этом?
Михаил испугался, его руки вздрогнули на автомобильном руле. Машина, вильнув по дороге, скрипнув тормозами, слетела в кювет.
***
Оксана виновато глядела на Мишу, они сидели в их с Катей квартире, запивали трагедию побитой машины красным сухим вином, переливающимся всеми оттенками бордо, в красивых хрустальных бокалах.
– Не знаю, что на меня нашло, прости, – покаянно лепетала Оксана. – Но ты тоже был виноват.
– Ты могла погибнуть! Запросто могла! Какой …бес в тебя вселился? – Голос в ухе Михаила злорадно прихихикивал.
Оксана неприятно осклабилась:
– Ты не смеешь меня упрекать! Я сказала тебе, что не хочу говорить на определённые темы, но ты почему-то упорствуешь!
Михаил на всякий случай бережно взял бокал из руки Оксаны и спросил прямо и откровенно:
– Ты не хочешь говорить о своих родителях. Почему?
Оксана смотрела ему прямо в глаза, не отрываясь, и молчала. Она молчала долго. Очень долго. И только она открыла рот, чтобы произнести слова, как…
– Не говори ему, – взвизгнула невесть откуда объявившаяся Катя. – Не смей открывать свой рот.
– Катя? – удивилась Оксана, никогда ранее не слышавшая от подруги грубостей.