Страница 11 из 51
Михаил и Оксана прогуливались неспешным шагом по вечернему городу, тонувшему в осенней, льющейся с неба прохладе.
– А всё-таки странный он, этот твой приятель, – подозрительно щурясь, сказала Оксана.
– Он не приятель мне, – заметил Михаил. – Я же говорил, работали… вместе, даже не совсем вместе: он работал в отделе… напротив нашего.
– А откуда в нём это?
– Что? – спросил Михаил, чтобы потянуть время и придумать наиболее правдоподобный ответ.
– Вся эта мистификация! Он же Катьку до смерти напугал!
– А тебя? – поинтересовался Михаил, переводя разговор. «Может, не придётся сегодня врать,» – с надеждой подумал он. «Придётся! Ещё как!» – плотоядно усмехнулся в ухе тот же голос.
– Так, чуть-чуть, – отмахнулась Оксана, не желая признавать очевидное. – Как ему удалось всё это провернуть?
– Будет лучше, если он сам расскажет, – осторожно сказал Михаил. Оксана, как ни странно, согласилась сразу, ну сам, так сам. А потом, встав на цыпочки, легко, как будто делала это очень часто, на протяжении долгого времени, поцеловала Михаила в тёплые сочные губы.
Он опешил, задержал дыхание, отпрянул. Стоял, растерянно-испуганно глядя на молодую женщину, и глупо молчал. Он понимал, что нужно что-то сказать, сейчас, немедленно, тотчас же, теперь, в эту самую минуту. Но он молчал, потому что, если бы он начал врать, оказалось бы, что голос в ухе был прав, а этого он никак не мог допустить. Но молчать: означало утратить это только что завязавшееся между ними чувство близости, потерять Оксану. И тогда Михаил сделал то, чего не ожидал сам от себя, чего, конечно же, не предвидел пославший его, чего не мог предугадать голос в ухе: он упал в обморок, прямо в грязную осеннюю лужу.
«Плащ же испачкается!» – подумала Оксана, позже, намного позже, вспоминая это событие, она так и не могла понять себя: почему она в первую очередь подумала именно о белом Мишином плаще.