Космос. Марс

— У вас нет власти запретить их. Они вас засудят.

Командир Стивенсон вытянулся и глубоко вздохнул.

— Я больше не позволю отвлекать членов экипажа всякой ерундой.

Стивенсон отлепил со стены подаренный женой диск с рок записями, поглядел в отражение обратной стороны. Свет играл на его лице всеми цветами радуги.

— Иногда приказы придумывают полные придурки и следовать им означает тоже стать придурком. Потом уже не будет выбора, и назад не повернуть. Ты становишься заложником этого приказа, разделяешь за него ответственность.

Молчанов кивнул.

— Лети в капсулу, я здесь кое—что закончу, — сказал Стивенсон.

— Я пообещал Наке протестировать еще раз нагрузки на реактор. Всего лишь подстраховка. Это займет не больше десяти минут.

— Тогда увидимся в капсуле, — сказал Стивенсон.

— Я так и не поблагодарил вас за то, что тогда вернулись за мной.

— Это моя работа — спасать ваши жизни.

— Тот ранец пробыл за бортом десять лет. Вы не могли знать, что хватит топлива на возвращение. Могли погибнуть вместе со мной.

Стивенсон пожал плечами. На этот раз у него на лице появились искренние эмоции, те, которые обычно появляются у человека, когда он смущен. Командир Стивенсон слишком часто стал похож на неживого робота. Он что—то скрывал, не только от Молчанова, жены и детей, но и себя самого. Это приносило ему физическую боль, изводило его тело, не давало спать. Состояние командира Стивенсона пугало Молчанова, пугало даже сильнее, чем страх перед гибелью в буре столетия. Потому что этот человек стал для Молчанова большим, чем просто командир или друг. Он спас его, и Молчанов хотел спасти его, потому что Скотт Стивенсон сейчас летел в бездну собственного сознания и сам он уже не мог выбраться оттуда.

— Спасибо вам, сэр.

Молчанов протянул ему руку. Стивенсон пожал в ответ.

Как же он слаб.

— Когда закончиться буря, мы можем поговорить с вами?

Стивенсон кивнул. Командир понимал, о чем спросил Молчанов. И кивок этот был равноценен хватке утопающего за спасательный круг.

— Увидимся в капсуле, сэр.

— Да.

Молчанов перемещался по кораблю с кислородным баллоном и фонарем. Освещение и вентиляцию полностью отключили. Иногда в теплом островке света мелькали какие—то образы. Молчанов останавливал луч света и выжидал, когда на него выпрыгнет космическое чудище, но этого не происходило. Визуальные галлюцинации в темноте — обычное явление, а тем более, когда человек устал и напуган.

В реакторном Молчанов проверил датчики и показания приборов контроля мощности. Все укладывалось в норму. Перед тем как покинуть модуль Молчанов остановился у иллюминатора. За бортом, как и всегда, пространство заполняла кромешная тьма. Где—то в этой тьме невидимые смертельно опасные солнечные частицы рвались к кораблю и были уже близко.

Они устоят. Точно устоят. В этом не было сомнений. Они слишком много преодолели, чтобы погибнуть в шаге от цели.

Молчанов прибыл в капсулу и встретил там только доктора Патела и Наку. Они расположились на разных сторонах друг от друга. Судя по их лицам, прибытие Молчанова разрядило напряженную обстановку. Нака улыбнулась ему.

— Где остальные? — спросил он.

Покровский хлопнул в ладоши за его спиной.

— Последний патрон в обойме, летописец. Закрывай.

— Не последний. Командира еще нет.

Покровский обернулся за спину и оглядел проход из которого только что прибыл. Молчанов разместился рядом с Накой, она чмокнула его в щеку. Доктор Пател следил за показаниями работы Щита с голографического экрана. Покровский проверил дверной замок, прокрутив его несколько раз.

Время шло. Молчанов переглянулся с Накой.

— Нужно связаться с ним, — сказала она шёпотом, прочитав его мысли.

— Кто—нибудь видел Скотта? — громко спросил доктор Пател.

— Мы разминулись полчаса назад в главном. Он собирался лететь сюда, — сказал Молчанов.

— Частицы уже продавливают Щит. Нужно закрывать дверь.

Молчанов включил передатчик и попытался связаться с командиром. Передатчик молчал.

— Возможно, это из—за помех, — сказала Нака.

— Его личный датчик не определяется, — сказал Покровский.

Молчанов приблизился к нему чтобы убедиться собственными глазами. На карте станции были обозначены четыре точки и все они располагались в капсуле. Пятая, принадлежащая командиру, отсутствовала.

— Он мог выйти из строя, — предположил Покровский. — А радиопередатчик кэп вечно отключает.