Страница 26 из 35
Он очень хотел позвать Лизу к себе - тем более, вместе со зверями и так уже поднялись на этаж - но чувствовал почему-то: не время. А так интересно - как она войдёт, оглядится. Что скажет о библиотеке, о виде из окна (из-за которого, собственно, Павел и решился на это, весьма недешёвое, жильё). Как ей глянется подборка специй на кухне... угостить бы её чем собственного сочинения... Но что-то ещё стопорит... Поэтому - ждать, ждать...
*
Между смутными изломанными фигурами лиловой лентой пронеслась мелодия. Она ширилась, росла, пока совсем не прорвала сновидения - и стало понятно: будильник.
- Поднимайся, - успела какая-то из фигур шепнуть Лизе и растаяла окончательно.
Охнув от боли внизу живота ("рановато что-то, по срокам - только послезавтра"), Лиза дотянулась до будильника, выключила. Праздничный же выходной, а она совсем забыла. Ладно, можно хотя бы не спешить из постели. Можно ещё полежать, подумать о Павле...
Вода жаждет пустыни - озеленить её. И уверена ведь - осилит! Павел остро чувствовал в Лизе её непролитые дожди - и готов был стать им иссохшей землей. А ключам Лизы - дверью, и печалью - её утешению. Сильнее же того хотелось ему поступить наоборот, но Лиза такого не примет: психолог знал наверняка.
Чуяла и Лиза готовность Павла - быть для неё. И леденила сладость, и восхищала жуть: а выдержать такое доверие - как?! Не превознестись, не закумириться, не перешагнуть грань, за которой всё, даже самое восхитительное и прекрасное, обращается в омерзительную свою, но такую обольстительную, противоположность.
Из полусонных ещё раздумий выдернул звонок Варфоломея:
- Я привезу деньги?
"Привезу" - значит, объясняться придётся дома. И наверняка тогда этот ревнивый любитель подзарядки нижних чакр начнёт настаивать на "попрощаться", чего Лиза и слышать не хотела, не то, что думать. Лучше всего на нейтральной территории.
- У меня дела в центре, давай в кафе встретимся.
На вечер у неё планов не имелось: Павел, невзирая на выходной, предполагал работать допоздна. Так что, любившая родной город словно собственный дом, Лиза придумала себе радость пройтись теми же дорожками, что и они тогда...
В выходной день кафе было заполнено, поэтому Лиза успела всё сказать Варфоломею ещё до того, как официант подал им кофе.
- Дайте ещё мороженое даме и мне, - словно не заметив Лизиного финального "Будь и ты счастлив", распорядился Варфоломей. Женщина начала возражать, он галантно остановил:
- Позволь угостить на прощание.
Она улыбнулась: слава тебе, Господи, нормально принял, вроде. С его-то истеричной ревностью, почти женской. Да что там - "почти"? Женская и есть - он иной и не знал, выращенный с рефреном: "Вот найдёшь себе кого-то, уйдёшь жить к ней, а маму оставишь, да?"
И Лиза с благодарностью принялась за мороженое, которое в этот тёплый денёк ну так кстати. Да ещё и с кофе...
"Кидаешь, значит, меня", - опустив взгляд в свою чашку, сверлил Лизу мыслью Варфоломей. В кармане у знатока всевозможных тёмных искусств лежало три пакетика одного симпатичного белого вещества, которое он как раз собирался на днях попробовать и с Лизой, и с новой подружкой.
Он вытащил телефон, набрал смс: "Позвони по ***** номеру скажи от меня попросись на консультацию. Вопросы задавай подольше. Так надо, после объясню".
У Лизы зазвонил мобильник. Номер незнакомый, но мало ли? Её по сарафанному радио благодарная клиентура передавала только так. Звездочея извинилась перед Варфоломеем, нажала кнопку приёма. Прислушалась, покивала, извинилась снова, вышла из-за столика в безлюдный холл кафе.
Варфоломей тихонько вытащил из кармана пакетики. "С одной дозы женщина всю ночь не даст тебе покоя; с двух - станет рабыней твоих желаний, с радостью будет исполнять любое", - вспомнились объяснения драггера.
Варфоломей подумал - и высыпал в Лизино мороженое все три.
Что Лиза поплыла, Варфоломею стало видно минут через десять. Он поторопил официанта со счётом, женщине сказал:
- Отвезу тебя домой, с большой суммой в метро опасно.
Она же пыталась противиться навязчивому звону в ушах, на его слова едва отреагировала. Он взял её чуть выше локтя, повёл к машине. Лиза едва видела улицу перед собой - вяжущая слабость начала разливаться по телу, колени дрожали.
- Тебе плохо? - поинтересовался Варфоломей, пристёгивая Лизу.
Та повела ладонью - говорить сил не было. Хотелось забиться в тёмный угол, под толстое-толстое одеяло, скрыться от нарастающего звона в ушах. И ужасно хотелось пить.
Варфоломей встревожился, не переборщил ли он с дозой. Может, в больницу её?
Но пока ехали, дурнота Лизы прошла - и начало накатывать то, ради чего Варфоломей всё и затеял. Лиза изумлённо смотрела на собственное тело, отказываясь верить, что оно может быть таким... жадным. Взгляд невольно задерживался на любом предмете, который можно было бы вогнать в себя, утихомирить разрастающийся голод. Она тяжело дышала.