Короче! Я из Сочи. Том 1

Всё это происходило в конце октября 1942 года, а вышел Жора из Гривенской в начале сентября. Выходит, он прошёл за это время более трёхсот километров. Было от чего тёте Зине потерять сознание.

Буханочки

События развивались стремительно. Немцы наводили в городе свой порядок, вывозили в Германию всё, что могли, в том числе людей. Даже кубанскую землю вывозили эшелонами. Но самым ужасным были систематические расстрелы, особенно евреев. За полгода оккупации Армавира с 8 августа 1942 года по 23 января 1943 года фашисты расстреляли 6680 жителей города, разрушили 1175 зданий. Тётя Зина в то время жила в квартире Жориных родителей, занимая три комнаты. Жоре нужна была одежда, и Екатерина Михайловна раздобыла где-то костюм, пальто, ботинки, шапку, и таким образом он оделся. Но когда мальчик в первый раз надел пальто, в боковом кармане обнаружил шестиконечную еврейскую звезду. Он понял, что все эти вещи сняты с евреев, убитых фашистами.

Однажды Жора шёл по городу, спускался с дороги по лестнице со стороны сквера. Впереди его, метрах в пяти, прогуливался молодой, щеголеватый офицер-эсэсовец. И вдруг мальчик обратил внимание, что немец передвинул кобуру пистолета на поясном ремне вперёд. Сообразив, что он готовится стрелять, Жора быстро стал переходить на другую сторону дороги, но, не дойдя и до середины её, услышал сухой щелчок. Оглянувшись, он увидел, как по откосу медленно сползает старик с бородкой-клинышком, а на лбу у него расползается струйка крови. Эсэсовец, спокойно укладывая пистолет в кобуру, обходил несчастного старика. На улице никого не было, и никто не заставлял этого недочеловека убивать старика.

А однажды Жора сам оказался в критической ситуации, и только случай помог ему избежать судьбы того несчастного. Он шёл по улице, почти в том же месте. Мимо проезжала машина с открытым задним бортом. В кузове лежали мешки, один из которых развязался, и из него вывалились несколько буханок хлеба. Маленькие такие буханочки. И дёрнуло же мальчишку взять две штуки… Водитель увидел это, остановился, вышел из машины и, схватив Жору за руку, посадил в кабину и отвёз в полицию. А полиция находилась в том доме, в котором до войны размещался детский дом имени Семнадцатого партсъезда. Жора отлично знал это здание, ведь в нём он прожил до восьми лет. Поместили его в подвал, где уже сидели человек пять или шесть арестованных. В этом подвале раньше была столярная мастерская, и два окна выходили на безлюдную улицу. Жора хорошо помнил, что через одно из окон в подвал заносили станки, длинные доски, и поэтому рама окна вместе с решеткой была съёмная и держалась на четырёх стальных штырях. Мальчишка рассказал об этом товарищам по несчастью. Окно действительно висело только на штырях, и немцы, к счастью, не проверили его. Никто из арестованных не хотел испытывать на себе немецкое правосудие, и очень скоро Жора, оглядываясь, бежал по улице, огородами и пустырями, к себе домой. Скорее всего, немцы отправили бы его в лагерь, и неизвестно, выжил бы он там…

Наши

Ясное морозное утро 23 января 1943 года. Слышна не очень далёкая канонада. В городе спокойно, ни криков петухов, ни лая собак. Петухов всех уже съели, а собак поубивали немцы. Совершенно безлюдные улицы. Даже дым поднимается далеко не из всех труб. Но напряжение и ожидание последних недель как бы повисли в воздухе. И вдруг раздаётся женский крик: «Наши!» Его подхватывают сразу с нескольких сторон. Наши! Наши! Наши! Все выскочили на улицу. На развилке улиц Володарского и Карла Маркса стоит солдат, совсем молоденький, в ладном полушубке, в кубанке с красной лентой, с автоматом в руках – наверно, разведчик. К нему устремляются с разных концов улицы люди, много людей. И откуда только взялись? Толпа шумит, ликует: «Наши пришли!» А в это время по улице Энгельса уже шли машины, подводы – это партизаны. И вскорости на улицу Карла Маркса вышла группа солдат и офицеров. Люди окружили их, повели к стадиону. Там была парашютная вышка, а около неё немецкая машина-душегубка. В ней находились последние заключенные, которых немцы задушили, но не успели убрать, так быстро убегали. Солдаты увезли душегубку, а на стадионе установили зенитную батарею из четырёх орудий. Их закопали в землю по краям стадиона. Зенитчицы, молодые девушки, так быстро развернули свои орудия, что очень скоро смогли открыть огонь по самолёту-разведчику. Не сбили, так как он был далеко, но немец не зря прилетал. Рано утром раздались рёв и грохот, это два немецких самолёта сбросили бомбы на стадион. К счастью, там никого в тот момент не было. Но фашисты, кроме того, сбросили на город несколько сотен мин. Они были очень похожи на банки со сгущенным молоком. Стоило открыть такую банку или сильно ударить по ней, как она подпрыгивала на высоту около метра и взрывалась. От этих мин несколько ребятишек пострадали, а один мальчик лет шести погиб.

Город восстанавливался очень быстро. Особенно те предприятия, которые могли работать для фронта. Одним из этих предприятий был военный завод «Армалит». Тогда же, в 1943 году, Георгий поступил в ремесленное училище № 7 при заводе. Выпускали бомбы до ста килограммов весом, а впоследствии перешли на изготовление мин для миномётов нескольких калибров от 80 до 120 мм. Мальчишкам поручали править стальные стабилизаторы, которые имели большое значение для дальности и точности стрельбы. В ремесленном училище Жора освоил профессию инструментальщика, научился работать на токарном, фрезерном, строгальном станках. Изучил кузнечное дело, сварку. После ремесленного остался работать на заводе сначала станочником, а затем электросварщиком. Там же дали место в общежитии, и он жил когда у тёти Зины, когда в общежитии.

Пришила

В заводском коллективе, в общежитии Георгий знакомился с разными людьми. Одни ему нравились, другие не очень. Встречались и такие, которых он отвергал категорически. Например, была такая группа, которая пропагандировала свободный образ жизни, – «Долой стыд». Ему это было непонятно и даже противно. Вместе с друзьями Георгий участвовал в художественной самодеятельности. Часто собирались у кого-нибудь дома. Девушки для серьёзных отношений выбирали себе парней, парни – девушек.

В один из таких дней молодёжь гуляла в доме подружки и, проиграв в какой-то игре, Георгий должен был залезть под кровать и кукарекать. Всем было весело, и он кукарекал хорошо. Но как ему стало стыдно, когда он вылез из-под кровати, весь в паутине, рубашка и брюки в пыли. Все смеялись над ним, а у хозяйки дома встречаться с ним после этого не было никаких шансов. Однажды Георгий с компанией гулял в городском саду. И надо же было случиться так, что между весёлой компанией и цветником оказался высокий забор. Перепрыгивая через этот забор с букетом, Георгий разорвал брюки. В тот день в с ними была девушка Мария, к которой Жора давно приглядывался, – нравилась она ему. Мария и предложила пойти к ней домой зашить брюки. «Пришила на всю жизнь», – шутила потом Машина подруга Рая. И верно – прожили Георгий и Мария 65 лет, четыре месяца и 18 дней. Вот такая арифметика!

Советский народ восстанавливал города, заводы, фабрики, везде нужны были рабочие руки. Георгий и Мария, решив принять участие в восстановлении города-курорта, завербовались в Сочи. Жора работал на заводе электросварщиком, а Маша – на стройке. Строили санатории, предприятия. Возводили жилые дома, целые микрорайоны. Прекрасный сочинский кинотеатр «Спутник» Жора строил со дня его закладки и до первого сеанса. Целиком из металла и стекла – он тогда поражал своими размерами, красотой, дизайном.

Условия для жизни в Сочи в то время были суровыми. Плохо с питанием, нет жилья. Семью разместили сначала в мужском общежитии, отделив часть комнаты простынями, а затем они получили комнату в бараке, бывшем до войны конюшней. Кухня общая на четырнадцать квартир, туалет на улице, но комнатка площадью всего девять метров тогда казалась роскошной.