Страница 5 из 12
– Не бросай меня, Катюша.
Я и не собиралась этого делать, только пришла к печаль – ному для себя выводу, что безоблачного счастья здесь ждать не стоит.
Приехав вечером, я увидела в вазочке три чуть живые белые розы, его, одетого в черное, и немой вопрос-ожидание в глазах. Пока я переодевалась, мыла руки, он ушел на балкон, сел в кресло-качалку и закурил, хотя уже много лет не делал этого. Страдание – вот что это означало. Я перемяла в душе, будто тесто, всех его Марин, Валентин, Полин, Вик… и решила не думать о плохом. Постараться, по крайней мере. Мир был восстановлен.
Теперь я видела его непростой характер, его резкость и даже хамство, его эгоизм, но было поздно. Я влюбилась по уши.
И еще меня удивляли его замечания. Где бы мы ни гуляли, он вдруг указывал на человека, мужчину или женщину, вполне обычного вида и говорил: вот он (или она) шизофреник.
– Как ты можешь так определить?
– Я вижу, – обычно отвечал он.
Это давало мне повод для размышлений невеселого характера. Он пояснил однажды, что имел многолетние отношения с дамой, которая, как позже оказалось, состояла много лет на учете по поводу шизофрении, а он даже не догадывался. Говорил, что все время нервничал с ней, а теперь ему так хорошо со мной, что даже не верится, что так бывает.
Говорят, скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты. Я спросила, есть ли у него друзья.
– Нет, в общем-то, – ответил он.
Это тоже несказанно удивило меня, ведь он живет здесь уже восемнадцать лет, работает, люди вокруг. Странно. В беседах и общении человек раскрывается, и я хотела этого. Лев позвонил какому-то бывшему коллеге, поговорил, намекая на приглашение в гости, но тот товарищ вяло пообещал как-нибудь встретиться и все. Тогда я решила взять инициативу в свои руки. Позвонила своей приятельнице Танюшке, они с мужем имели дом в горах Поконо. Мы мило пообщались, и я сказала, что теперь имею друга с машиной. Таня обрадовалась, потому что у них пока своего автомобиля не было: Саша не хотел садиться за руль. Таким образом, мы были тут же приглашены на выходные в горы.
Лев тоже радовался предстоящей поездке. В конце рабочего дня пятницы он заехал за мной, потом за Таней с Сашей, и, нагрузившись продуктами, мы помчались в горы. Трасса, как обычно в пятницу, была загружена, и поездка заняла почти три часа вместо полутора-двух ожидаемых. Ехали в разговорах, общение было приятным. Таня рассказывала, что, когда они познакомились, Саша не сказал ей ничего о доме в горах. Уже после месяца знакомства предложил съездить в горы. Она подумала, что к друзьям. Стала собирать простыни, полотенца.
– Ничего не бери, там все есть, – сказал он без тени улыбки. Когда они подъехали к двухэтажному дому, Саша достал ключи и посветил фонариком на дощечку с именем владельца. Там стояла его фамилия. Таня чуть в обморок не упала.
– А почему ты мне раньше не говорил, что у тебя есть такой прекрасный дом?
– Я хотел видеть, что ты любишь меня, каков я есть, а не за дом в горах.
Я от всей души порадовалась за Танюшку и чуть-чуть позавидовала белой завистью, потому что домик в горах был моей заветной мечтой.
Эти два дня и две ночи, проведенные на природе, стали лучшими в моей жизни за последние много-много лет. Мы как-то сроднились с Левой, и ночи были чудесными. Только теперь он вел себя раскрепощенно, и я впервые почувствовала себя с ним действительно удовлетворенной женщиной. «Значит, все будет прекрасно», – думала я.
Подошло и время отпуска, я улетала в Россию к сыну и внукам на две недели. Мы договорились, что он будет звонить и писать на имэйл. Дала все телефоны, где рассчитывала быть буквально по дням.
Полет прошел нормально: читала толстенную книгу, смотрела кино, думала о любимом. Я планировала побыть в Москве пару дней с подругой, потом ехать к внукам в Самару. При встрече Валя сказала, что в день моего приезда был странный телефонный звонок. Мужской голос без всякого приветствия спросил: «Самолет из Нью-Йорка уже приземлился?»
Она вежливо ответила, что он ошибся номером, и положила трубку, и лишь потом поняла, что, вероятно, звонил мой друг.
Мне стало неловко за Леву. Пришлось изворачиваться и объяснять, что товарищ неординарный, иногда может и не поздороваться.
Проболтали полночи, на другой день погуляли по Москве, и я отправилась поездом в Самару. Не люблю этот город, но деваться некуда, там живут мои дорогие человечки – внуки. История с телефонным звонком повторилась. Дочь сказала, что кто-то звонил и спросил, как там гости, можно ли их услышать. Она подумала, что ошиблись номером, и вступать в разговор не стала. Тоже лишь потом поняла, кто это был.
Я решила, что нужно непременно действовать, иначе эта песня так и будет меня сопровождать весь отпуск, и какое же мнение родные и друзья составят о моем друге. Так как звонок не повторился, а самой звонить было дорого и неудобно, я отправила имэйл.
«Левочка, пожалуйста, здоровайся и представляйся, что звонишь из Нью-Йорка, и спрашивай Екатерину Ивановну, а то весь народ в легком шоке – и подруга из Москвы, и дочка.
Ладно, мой родной? Такой разговор без приветствия понятен только нам с тобой, мы не прощаемся и не здороваемся, потому что постоянно думаем друг о друге, а посторонние люди тут ни при чем, правила приличия существуют.
Пожалуйста не обижайся. Вчера плохо было слышно совсем… Сегодня будем дома вечером, можешь позвонить на домашний, как обычно в твой перерыв обеденный.
Целую тебя, мой хороший, и жду, когда смогу обнять тебя и увидеть твои сияющие глаза».
На следующий день он прислал ответ.
«http://www.ismacs.net/singer_sewing_machine_company/manuals/singer-slant-shank-503-sewing-machine-manual.pdf – это описание швейной машины. Есть идея купить такую же на е-бай, она там в хорошем состоянии и полностью укомплектована. Стол нужно отремонтировать, и будет чем развлекаться перед сном зимой».
Я ответила:
«…а куда будем девать наши две существующие? или склад устроим, ласточка моя? Так приятно, что ты думаешь о длинных зимних вечерах… Целуюююю».
Значит, он планирует совместную жизнь, если говорит о длинных зимних вечерах! Я была счастлива.
Потом пришло еще письмо.
«Сейчас бы набрал тебя, но листок с телефонным номером остался в машине.
Был дождь июльский.
Наверно берегу себя – для нас.
Моя Катя, родная».
Эти слова залили нежностью всю Вселенную.
Дни отпуска пролетали со скоростью космической ракеты. Деньги таяли так же быстро. На карточке оставалось еще пятьсот долларов, и я рассчитывала, что этой суммы как раз хватит для безбедного завершения отдыха. Но просчиталась. Банкоматы, словно сговорившись, отказывались выдавать купюры. Счет заблокировали. Я пробовала звонить в американский банк, но там сказали, что по телефону такие дела не решаются. Вот я растяпа, не предупредила, что уезжаю и буду снимать деньги в другой стране. Написала Левочке, попросила, чтобы он еще перезвонил им. Он ответил, что звонить совершенно бесполезно, и выслал четыреста долларов. Я была ему безгранично благодарна…
Следом пришло письмо:
«TAKE A REST, BECAUSE YOU SOON SHOULD DO CONTINUOUS MARRIAGE LIFE. IT IS HARD WORK»[3]
«Нет, мой хороший, для меня жить с тобой очень хорошо и здорово, а совсем не трудно. Ухаживать за любимым чело – веком, готовить для него, стирать, помогать во всем – это радость.
Какое счастье, что есть ты у меня, что есть тепло в моем сердце и есть чем жить. Думаю о тебе, жду тебя, мой Лева…»
«I'm in love with you. MY Katya», – ответил он.[4]
«Добрый вечер, мой родной. Как ты далеко! Хорошо так посидели с родственниками вчера, вот только проводили. Завтра с утра снова в путь. Что делаешь ты вечерами? Я уже не верю, что ты где-то действительно есть… Скучаю по твоему смеху и сиянию глаз. Целую, люблю тебя».
3
«Отдыхай, потому что скоро ты будешь жить замужней жизнью. Это тяжелая работа…»
4
«Я в любви с тобой, Моя Катя», – ответил он.