Рузвельт

Когда я уже опустошила свой желудок, Кара с улыбкой вздохнула рядом со мной. 

— Сегодня никаких премиальных анти-блевотных чаевых, да? — она протянула пачку салфеток, бутылку минералки и полоску с ментоловыми леденцами, которые мы хранили как раз для таких случаев.

Я протерла лицо и прополоскала рот водой, параллельно пытаясь отдышаться. Мое лицо как раз скривило от едкого мятного вкуса леденца, когда я вдруг заметила приближающуюся к нам фигуру парня с шестого столика. Бедняга знал меня всего десять минут, а я уже втянула его в баталию и пережила при нем приступ паники.

Что ж, добро пожаловать в Мидтаун.

— Эй, как ты себя чувствуешь? — спросил он.

Свет от фонаря отражался в стеклах очков, мне не было видно его глаз. Я прислонилась к кирпичной стене «Круза» и медленно сползла по ней на асфальт, мечтая умереть.

— Как дешевая проститутка с повышенным рвотным рефлексом.

— Все лучше, чем работать официанткой, да? — ухмыльнулся он.

— Все лучше, чем диарея, — поддразнивала я, вспоминая, что он наплел про меня мистеру Таннеру.

Из кафе вывалилась компания его друзей, и все ребята начали махать ему рукой.

— Эй, Арт! — свистнул один из них, одетый в футболку с надписью «Бруклин» и кеды, которые стоили как вся моя месячная зарплата вместе с чаевыми. — Нам пора!

Но он даже не обернулся. Вместо этого он опустился на корточки рядом со мной, закрывая своей широкой спиной вид на весь остальной мир. И от этого мне стало гораздо легче.

Последним, что я увидела, была фигура Кары, исчезающая за входной дверью кафе.

— Как тебя зовут? — спросила я, почувствовав, что снова могу говорить. — Полностью.

— Артур Чарльз Хью Кемминг Третий.

— Вау, — у меня отвисла челюсть. — Это длинное имя.

— Досталось от деда, — он пожал плечами. Словно у него самое обычное имя, как у меня или у Олли. Не как у третьего по счету претендента на британский престол. — Зачем оно тебе?

— Может, я старомодно воспитана, но мне кажется, нужно знать хотя бы имя своего убийцы.

— Я не убью тебя, — посмеялся Артур.

— Убьешь. Ты сейчас скажешь мне, что я не сдала экзамен. И это буквально убьет меня. Насмерть.

— Насмерть, — он снял очки и зажал переносицу между двух пальцев. Казалось, что он пытается сдержать смех. — Какая же ты...

«Сумасшедшая? Слабоумная? Безмозглая?» — прикидывала я в уме.

— ...драматичная, — закончил он.

Когда его руки уперлись в стену по обе стороны от моей головы, я выпала из реальности. Его лицо приблизилось к моему. Близко, очень близко. Между нами, навскидку, два с половиной дюйма. Это меньше, чем упаковка салфеток. Это — ничто. Как и уроки дыхательной гимнастики, которой нас обучал тренер по бейсболу в прошлом году. Все мои вздохи сейчас рваные и частые. Простите, мистер Финч.

— Быть гонцом с плохими новостями всегда ужасно. Поверь мне, я знаю. Но тебе лучше сделать это быстро. Как сорвать пластырь, — объясняла я.

— А ты знаешь все про плохие новости, да?

— Я ем их на завтрак, приятель. Я вся состою из плохих новостей. Я и есть плохая новость.

— Я так не думаю, — руки Артура спустились ниже по стене и замерли где-то на уровне моих локтей.

Я вся была окружена им — в кольце его рук, в западне его глаз. Мои коленки, кажущиеся смехотворно тонкими на фоне всего его тела, почти касались его торса и груди.

Кажется, я умру от переизбытка тактильных коммуникаций задолго до того, как Артур скажет мне балл за тест.

— Джек, мы превысили лимит по кредитной карте на шестьсот тридцать три доллара. В следующем месяце это будет уже семьсот пятьдесят долларов. Да, пап, это я разбила твою машину. Не знаю, чья это пушка, но у нас копы на заднем дворе. И кстати, «Лейкерс» проиграли игру в этом сезоне, — и почему я до сих пор говорю? Мой речевой аппарат больше не связан с мозгом, слова выпадают изо рта прежде, чем я могу их обдумать. — Видишь? Я региональный менеджер почтового отделения плохих новостей. Вот тебе совет — даже не считай до трех. Просто скажи и все. Я готова.

— Никогда еще у меня не было в руках столько власти над кем-то. Это мой момент триумфа. Думаю, я понаслаждаюсь им еще немного. Ты не против?

— О, я поняла. Ты из тех маньяков, которые сначала играют с жертвой. Продлевают ее мучения. 

— Теперь мы говорим о маньяках?

— Тед Банди, Джеффри Даммер, Бигфут, — я кивнула. — Последний так до сих пор и не пойман и может быть до сих пор жив.

— Ты думаешь, это я?

— Он орудовал в семидесятых, — сказала я. — Если только ты не хорошо сохранившийся пенсионер, то ты не Бигфут.

— Слава богу.

— Но ты можешь быть его последователем.

Артур прыснул со смеху. Затем он посмотрел на меня. Так, как никто еще не смотрел. С болью и наслаждением одновременно. Словно его изнутри на части разрывало сахарной ватой.

Легкое, совсем невесомое прикосновение на моей скуле. Артур отвел выпавшую из хвостика прядь волос и заправил мне за ухо.

Я растаяла. Растворилась. Меня больше нет.

Похороните меня на этом самом месте.

— Ты не против? — снова повторил он. И этот вопрос вогнал последний гвоздь в гроб моего здравого смысла. 

Ему действительно было не наплевать. Что редкое явление для моего района. 

Местные парни никогда не церемонятся и не спрашивают разрешения, прежде чем вторгнуться в твое личное пространство. Словно неподалеку проводят бесплатные курсы для начинающих шовинистов.

У меня теперь такие низкие стандарты, что когда парень не ведет себя, как свинья, я готова поставить ему памятник.

Дождавшись моего кивка, рука Артура, уже действуя свободнее, обхватила мой затылок. Его мятное дыхание щекотало кончик моего носа. Я вцепилась в стену позади себя. Сейчас это моя единственная поддержка.

Я люблю тебя, стена.

— У меня вопрос, — сказал Артур.

— Корень из числа Пи? Формула дискриминанта? Это мистер Таннер тебя подослал?