Страница 40 из 45
Все остальное время Дункан мотался по королевству, решая вопросы по поводу своего проекта. Орсон ему всячески помогал, задействуя свои связи. Дункан уже присмотрел около десятка первых воспитанников от десяти до двенадцати лет, которых договорился забрать из детских и работных домов на обучение.
Именно путешествуя с Генри он понял, что хочет попытаться помочь изменить жизнь таким мальчишкам, как его невольный подопечный. Дать им право выбирать остаться ли на дне или попробовать выбиться в люди. Школа наемников для этого подходила как нельзя лучше. И Дункан собирался прививать молодому поколению собственные понятия о дозволенном в этой среде. Осталось только выбрать место под школу. Хотя для Генри оказалось бы это все и не нужным.
Генри... Генриетта... как часто за этот месяц он думал о ней! Была ли она настоящая с ним? Или это тоже всего лишь иллюзия? Почему-то казалось, что была искренняя и живая, возможно впервые в ее жизни. Ведь Дункан видел как сильно менялся этот недоверчивый котенок на протяжении всего времени. Насколько в конце она раскрылась перед ним. Как же он скучал! Постоянно вспоминал их единственную ночь и хотелось выть в голос, лишь бы вытравить из души горечь.
В приемной его встретили предсказуемо холодно и проверив запись разрешили войти. Он на мгновение прикрыл глаза и собрался с духом. Внутри все заледенело в ожидании, как перед серьезным боем. Он поднял голову, откинув волосы со лба, и нацепил на лицо бесстрастную маску, чтобы взяться за ручку и резко раскрыть дверь.
На него поднялся взгляд зеленых глаз, который быстро менял свое выражение, пока Дункан входил и закрывал за собой дверь. Неверие, радость, страх, ярость и, наконец, напряжение.
— Баронесса Безарис, — чуть склонил голову в приветствии он, не в силах оторвать взгляда от такого знакомого и в то же время чужого лица.
— Дункан, — выдохнула она, чуть прикусив губу, и медленно поднялась.
— Я нарушил ваше распоряжение и явился пред ваши очи только чтобы задать один вопрос, — твердо проговорил он, ничем не показав, насколько тяжело дались ему эти слова. — Позволите?
— Ну раз уж ты уже пришел... — насмешливо протянула она, негодующе сузив глаза, и небрежно махнула рукой. — Спрашивай.
Дункан медленно приблизился к стону, оперся ладонями на столешницу, нависнув над нею и приблизив почти вплотную свое лицо к лицу растерявшейся девушки. Он наслаждался ее близостью, ее реакцией на него. Равнодушной Генри не осталась. Это радовало. Он заскользил внимательным взглядом по ее лицу, подмечая все изменения, хотя таких почти не было. Длиннее и чернее ресницы; подведенные глаза, отчего кажутся еще больше; более не обветренная чуть загорелая кожа, а ровная и, даже на взгляд, нежная; яркие пухлые губы. Все просто результат краски, не иллюзии. Непокорные каштановые волосы так же топорщатся в разные стороны, но уже длиннее, чем прежде, и в более красивом беспорядке. С удовольствием увидел, как расширились ее зрачки и замерло дыхание. Дункан обаятельно улыбнулся.
— Ты будешь со мной? — наконец, вкрадчиво произнес он.
— Что? — потрясенно прошептала Генри, совсем не этого вопроса ожидая, внутренне собравшись и приготовившись к обвинениям.
Дункан снисходительно улыбнулся, глаза его излучали веселье, в уголках глаз залегли мелкие морщинки. Он поднял одну руку и нежно провел ладонью по щеке девушки, переместив на шею, и потянул Генри на себя, почти коснувшись ее губ, сказал:
— Я хочу быть с тобой. А ты?
Чего только ему стоило сдерживаться и не прижать Генри со всей силы к себе, закрыть очаровательный рот поцелуем, вырвав такие желанные стоны.
— Ты уверен? А вдруг это опять не я? — с придыханием и лукавой улыбкой поинтересовалась она, так ничего и не ответив.
— А это не ты? — обдав ее губы дыханием, переспросил он.
— Я...
— Я так и знал.
И Дункан, уже наплевав на все, впился в ее манящие губы поцелуем, отпустив на волю свои страсть и тоску. Их языки переплетались в бешеном ритме, пальцы Генри запутались в светлых кудрях Дункана, о которых она так давно грезила. Он здесь! Он ее! Но мужчина слишком быстро прервал поцелуй и заставил посмотреть в его полыхающие страстью и ожиданием голубые глаза.
— А тебе нужна именно я? — вырвался вопрос, пронизанный ее глубинным страхом.
— Именно ты, глупая, — ласково произнес Дункан.
А Генри, невольно всхлипнув, подалась вперед, обвивая его шею руками, и прошептала, прежде, чем накрыть его губы новым умопомрачительным поцелуем:
— Да... не оставляй меня!
Как она оказалась сидящей на столе и обхватывающей его ногами никто из них не заметил. Дункан покрывал поцелуями ее шею, ключицы, возвращался к подбородку и переходил на сладкие губы, в это время остервенело избавляя девушку от рубашки. Генри обоими руками гладила его шею, спивалась пальцами в волосы, и трогала, трогала, гладила плечи, спину, грудь, бока. Она изнывала от осознания, что вот он рядом, тут, с ней, и счастливо смеялась.
Генри сама смахнула все со стола, перед тем, как Дункан ее уложил на него, чтобы с приглушенными проклятиями стянуть узкие брюки. Она нетепреливо выгнулась, желая вновь ощущать его тело рядом. Почти сразу же его губы накрыли ее соски, жадно лаская и чуть прикусывая. Она застонала и запустила руки под его рубашку, притягивая за талию ближе к себе. Она уже потерялась в страсти, в навалившихся ощущениях. Как же Генри об этом мечтала.