Страница 36 из 45
Дункан выпрямился, крепко держа руками бедра Генри и быстро двигаясь в нем. По его телу уже пробегали сладостные судороги, на коже выступил пот. Но рано... еще... еще... Когда Генри особо громко закричал, уходя вперед и сжимая ягодицы, Дункан не смог себя сдержать и с глухим стоном кончил. Он упал сверху на обессиленно развалившегося Генри и поцеловал в шею.
— Радость моя, котенок, — прошептал он с блаженной улыбкой, скатываясь вбок и обнимая одной рукой Генри, и провалился в сое, прошептав. — Отдыхай, мальчик мой, отдыхай.
Генриетта резко распахнула глаза, не веря услышанному. Мальчик? Мальчик! Она медленно развернулась под теплой рукой Дункана и посмотрела на него, надеясь найти признаки того, что он так глупо пошутил. Но мужчина уже крепко спал, сладко улыбаясь. Она тихо застонала. Этого не может быть! Просто невозможно! Какая же она дура!
Хмель почти выветрился из головы, а такой минуту назад желанный сон в испуге сбежал. В ее голове лихорадочно метались мысли, пытаясь прийти к какому-то решению. Она оказалась слишком возбуждена, еще и переборщила с выпивкой, поэтому сразу не заметила ничего странного. Но, проклятье, это был лучший секс в ее жизни! Такого она еще никогда не чувствовала. Его руки... его нежность... его власть над нею... и то, что он в итоге решил опробовать с ней что-то новое, не показалось на тот момент таким уж страшным. От одного только мимолетного воспоминания Генри вновь прошиб озноб, а внутри все сладко запульсировало. Хотелось повторить и не только так, как уже было. Проклятие!
А он думал, что она мальчик! Дункан... Генри вновь тихо застонала и сползла с кровати. Шевелиться категорически не хотелось, но обида была сильнее. Да за кого он ее принял! Как он мог!
Нет, все, хватит! Все обязательства она перед ним выполнила, ждать больше не намерена. Пусть катится куда хочет, к своим мальчикам!
Она нашарила свою одежду на полу и кое-как оделась. Все тело отказывалось подчиняться, уговаривая хозяйку не пороть горячку, а лечь спать. Но упертости Генриетте было не занимать, она не хотела оставаться больше в одной комнате с этим черствым мужчиной. Слишком сильна была обида, слишком горьким — разочарование. А еще почему-то было больно, в груди, там, где раньше она почти ничего никогда не чувствовала.
Генри тихо собрала свои вещи и выскользнула за дверь, прокралась на кухню и разжилась там небольшим количеством провизии. До конечной цели ее поездки немного осталось, как-нибудь да доберется. А даже если и нет, то это уже не казалось ей столь уж важным. Сонному конюшенному она сунула в руку мелкую монету и тихо вывела своего мерина на улицу. Лишь раз девушка обернулась, выискивая глазами темное окно их бывшего номера. Там никого не было, никто не провожал ее, не заметил ее исчезновения. Стало совсем тошно. Она села в седло и поехала прочь из города.
Дункан так хорошо не высыпался уже очень давно. Снилось ему, правда, что-то странное. Посреди ночной дороги одинокий всадник с поникшей головой. В этом всаднике так сильно проглядывались знакомые черты, но Дункан все никак не мог понять, кого именно, как ни силился. А затем все исчезло, а перед ним оказался сияющий юноша небывалой красоты. Он был одет с легкие, летящие белоснежные одежды, длинные перламутровые волосы достигали колен и будто сами шевелились. Тонкие черты лица преображала озорная улыбка. А глаз почти не было видно, только ослепительное белое сияние, как бесконечный провал в ничто.
— Западные ворота, поспеши, — хлестнул словами этот юноша и звонко расхохотался.
Дункан внезапно проснулся, подскочив на кровати. В ушах все еще стоял этот нечеловеческий смех. Мужчина оглянулся и похолодел — Генри не было в комнате. За окном занималась заря, а место рядом уже давно остыло.
Что случилось? Дункан в отчаянии схватился руками за голову. Неужели все же напугал? Но ведь Генри так искренне стонал под ним, извивался. Он не мог сбежать! Дункан не верил.
Он соскочил с кровати и поспешно натянул штаны. Перед глазами все еще стояло видение из сна. Западные ворота, западные ворота. Он ни на миг не сомневался, что ехать нужно именно туда. Быстро собрал свои вещи, лишь краем сознания подтвердив догадку, что Генри все свое забрал. Глупый мальчишка! Неужели нельзя было поговорить? Зачем убегать? Паршивец! Гаденыш! Лишь бы с ним ничего не случилось!
Дункан со злостью ударил кулаком в стену, в груди все сжималось от беспокойства и отчаяния. Что он сделал не так? Чем напугал? Его отзывчивый и такой взбалмошный котенок...
В конюшне ему подтвердили, что Генри забрал своего коня пару часов назад. Нужно очень сильно спешить.
Больше двух часов он гнал свою лошадь, совершенно не жалея, и лишь когда увидел впереди до боли знакомый силуэт одинокого всадника, тревога отпустила.
Всадник оглянулся и припустил коня, Дункану пришлось еще больше ускориться. Его животное уже давно пускало пену изо рта, а он и мог что только уговаривать бедную скотину потерпеть еще чуть чуть.
— Глупо убегать, как ребенок! — выкрикнул он, понимая, что не сможет догнать Генри.
Тот резко затормозил, поставив коня на дыбы, и развернулся. Как он был сейчас прекрасен. Раскрасневшееся лицо, поджатые губы и пылающие зеленой яростью глаза.
— Я не ребенок! — гневно выкрикнул он, сильно дернув поводьями, что конь всхрапнул и попятился.
— Я знаю, Генри, я знаю, — примирительно заговорил Дункан, подъехав совсем близко и попытавшись перехватить его руку с поводьями.
— Не трогай меня! — отдернул руки, закричав, он.
— Генри, прошу, давай поговорим. Ты же сам...