Орден Зверя

Он не мог видеть странно печальной усмешки на губах своего гостя, а если бы мог наверняка знатно бы удивился. Кто бы мог подумать, что камень может чувствовать?

Рассвет окутал Лондон трепетным покрывалом сизовато-желтого тумана. Привычный и раздражающий для местных жителей для него, хорватского ученого Никола Драгоша, был почти болезненно неприятным. Почти вся ночь ушла на завоевание доверия и обсуждение особенностей плана, что далось ему, одиночке, далеко не легко. Но и это можно было бы перенести, если бы не рассвет... Теряющийся в зыбкой дымке тумана, рассвет мало походил на рассветы, которые он встречал на родине, но отчего-то именно этот, Лондонский рассвет всколыхнул воспоминания, о которых он предпочел забыть на годы. Воспоминания о жуткой ошибке, причиной которой стала любовь. Слепая любовь к медленно умирающему брату.

Нахмурившись, мужчина решительно мотнул головой и быстрым шагом направился прочь от особняка старого аристократа. В былые годы он и близко не подошел бы к такому низкому человеку, но время шло, все менялось, менялись и принципы, и люди. То, что еще недавно было грехом, сейчас стало подходящим методом достижения цели.

Какая уж разница за что ему гореть в Аду: за то, что он убил десяток-другой, или за то, что создал идеальную машину для убийств, которая убила сотни.

Слишком погрузившись в себя, он не заметил лужи, коварно ухватившей его ботинок в свои глубокие объятия.

– Kvragu!1 – раздраженно выругался Никола и глубоко вдохнул. – Достаточно, нужно успокоиться... Еще немного, и я исправлю ошибку, брат, я исправлю ошибку и дам тебе умереть... – на миг опустив голову, тихо прошептал он.

Злость медленно отступала, оставляя за собой лишь привычную горечь. Да, его единственной и самой большой ошибкой была именно слишком большая любовь к брату.

Настолько большая, что, когда пришла пора отпустить его в мир иной, он бросил вызов самой судьбе. Он не склонил покорно голову у постели угасающего от болезни брата, а работал... Работал до потери сознания и грани безумия. Работал над созданием препарата, который бы помог брату сражаться с болезнью, который бы сделал его сильнее и создал его!

Кривая усмешка сломала бескровные губы Никола. Как глупо он радовался, когда после тяжелого кризиса, на преодоления которого он уже и не надеялся, брат пришел в себя. И пусть он ничего не помнил, но ведь был жив! Окрыленный безумной радостью он предпочел не замечать ничего. Предпочел не замечать, что обычно такой добрый паренек превратился в чудовище, что из-за грани смерти он вытащил не своего брата.

Осмотревшись, Драгош обогнул лужу.

Утро становилось все более невыносимым, колокольным звоном в сознании, напоминая о том роковом рассвете, когда накопленные опасения все же заставили его прозреть, заставили вернуться в лабораторию, где он обнаружил своего брата, копающегося в его заметках. И он вновь совершил ошибку: он не убил его тогда. За что поплатился тем же утром.

Он до последнего верил, что это его брат.

И удар скальпеля, раскроившего его лицо, был для него слишком неожиданным.

- Izluđivala sam ga sa tom jednom stvari.2 - решительно сжав руки, мужчина резко выпрямился. - Безумие верить, что все решиться само собой. Не решиться, нужно действовать. - тихо произнес он и, быстро надев шляпу, ускорил шаг.

Сожаления заняли и без того слишком много времени.

1 - Проклятье!