Страница 18 из 92
Я увидела, что Вален злится, сжимает кулаки, ситуация не нравилась и мне. Не привыкла я к унижениям, хоть и была в этом мире нищенкой, бредущей по дороге неизвестно куда и зачем. Деньги у меня были, хотелось, что бы этот красавчик, обозвавший меня замарашкой, проиграл. Но вот целоваться с ним в случае его проигрыша, а тем более целоваться с остальными, в случае его выигрыша, мне не хотелось. Достала из кармана кофты несколько медных монеток, что заработали мы с Валеном в трактире, показала на раскрытой ладони подошедшему мужчине. Тот схватил мою руку и показал всем, радостно восклицая:
- Борейд, вы проиграли. Когда мы получим свой выигрыш?
- Пусть умоется, - ответил высокомерный лэрд, смеривая меня презрительным взглядом. – Не хватало еще, чтобы я запачкался об это…
Все опять захохотали, а чернявый заявил:
- Лэрд Борейд, герцог Лиройский, своей милостью, приказывает вам пройти в его замок и дать концерт для него и его гостей. Живо! Идите по дороге, вас будут ждать.
Скомандовал и указал на дорогу, шедшую в сторону от границы. Делать было нечего, ведь не спорить же. Эти вправе убить за неподчинение, и им ничего не будет. Всадники свистнули псам, хлестнули коней и поскакали по этой же дороге, а нам пришлось идти пешком. Не идти было чревато. Не хотелось, чтобы эти молодчики устроили нашу травлю, если мы не появимся.
Дорога петляла среди леса, выходила на поля, и через два часа ты вышли к замку на излучине реки. Казалось, что он стоит на острове, так как стены, не окруженные рекой, ограждал ров, отрезая строение от основной земли. Через ров был перекинут мост, на который мы и ступили. Я шла, задирая вверх голову, разглядывая высокие стены и возвышающиеся над ними башни. Я знала, что такие замки еще сохранились в Европе, видела фотографии, но здесь все было вживую, это не декорации к историческому фильму. Это и есть моя жизнь. Тревога нашептывала развернуться и бежать отсюда подальше, а любопытство гнало вперед.
О нашем прибытии на воротах были предупреждены, поэтому проводили в помещение для прислуги, велели ждать, когда нас позовут пред светлые очи герцога и его гостей. Здесь нас и оставили. Вален, как всегда, взял на себя функцию разведчика и пошел раздобыть для нас еды и воды. А я вытряхнула из рюкзака всю свою одежду, ведь надо было во что-то переодеться. Сарафан уже не походил на приличную одежду, он выгорел, а местами был уже штопан. Была еще вязаная юбка, наверно, придется одеть её и белую рубашку с кружевным воротником, и на ноги – балетки. Еще не мешало бы помыться. Вернувшийся вскоре Вален привел молоденькую служанку, которая за пару медных монеток обещала сводить нас помыться в помывочную для прислуги и накормить. По её словам, петь нас пригласят только после ужина или во время ужина господ, поэтому у нас было в запасе несколько часов для подготовки. А мне еще предстояло выбрать репертуар, такой, чтобы не шокировать, но подходящий для тех, кто считает себя «сливками» общества, претендующими на культурность и образованность.
К назначенному времени я была готова. Правда, юбка, хоть и длинная, почти в пол, была несколько узковата по сравнению со здешней модой. Волосы я заплела в косу, но так как они только достигали лопаток, то косичка получилась куцей. Пришлось расплести, но благодаря этому, волосы стали волнистыми. Заколками я сделала так, чтобы они не падали на глаза. Вален тоже привел одежду в порядок и даже подравнял усы.
Слуга пришел за нами вскоре, провел в замок, по длинным коридорам, пока мы не пришли в большой зал. Это была столовая столь огромная, что стол, тоже достаточно большой, способный вместить человек пятьдесят, смотрелся в ней малым, занимающим наверно всего четверть пространства. Фундаментальность помещению придавали высокие арочные потолки и узкие длинные окна, стремящиеся ввысь. Освещало столовую множество настенных фонарей, а из-под потолка сияла огнями большая круглая люстра, подвешенная на цепях.
Я озиралась по сторонам, рассматривая картины и интерьер залы, и посмотрела на людей, находящихся за столом только после того, как услышала голос лэрда Борейда:
- А вот и менестрели, о которых мы говорили. Пока мы пробуем изыски моего повара и пьем это прекрасное вино, они развлекут нас, услаждая наш слух, музыкой и пением.
И махнул нам рукой, давая команду начинать. Но ведь менестрель только я одна, поэтому я попыталась изобразить поклон и громко сказала:
- Уважаемый лэрд, пою и играю на инструментах только я, а мой спутник – только мой провожатый.
- Вот как? Тогда мы не будем задерживать его здесь, он может вернуться, а ты начинай петь, наши дамы ждут обещанного нами представления. И постарайся, иначе выпорем на конюшне.
Все опять засмеялись, а я чуть не взорвалась от обиды. Меня пороть? Да они тут спятили все. Петь сразу не смогла, поэтому взяла в руки скрипку и смычок. Под сводами залы полилась музыка Шопена, смычок порхал по струнам, издавая, рождая мелодию знаменитого «Вальса №7». Воздух помещения пропитывался чарующими звуками, так и казалось, что в водовороте, то замедляющего, то набирающего темп, танца кружатся пары, шуршат шелками бальные платья, изгибаются в мужских руках гибкие женские тела.
Когда я оторвала смычок от струн и опустила скрипку, в зале стояла тишина. Я бы сказала, гробовая. Им не понравилось? Или наоборот, слушатели в восторге, не в силах выразить его словами? Я поклонилась, может, на это обратят внимание и отомрут. И, правда, первым очнулся хозяин, лэрд Борейд. Он вилкой постучал по бокалу, за ним многие мужчины и женщины проделали это же. Как я поняла из выступлений в тавернах, так в этом мире, или, конкретно, в этом княжестве выражали одобрение. Стучали одним предметом о другой, лишь бы был шум. Ну, еще могли возгласами показать, что им нравиться, но вряд ли эти высокородные господа будут кричать или восклицать.