Страница 31 из 53
Такой замечательный вечер. Казалось, будто бы никто и ничто не мог нарушить это спокойствие, пронизывающее каждую частичку окружающего пространства. Такой штиль, что казалось, взмахни бабочка своим крылом — и легкий ветерок почувствуют на другом конце улицы.
Но, конечно же, каждому младенцу известно, что затишье бывает только разве что перед бурей. Алистер Портер всегда мечтал стать этой бурей, затаиться на время, а потом пронестись ураганом, разрушая все старое и оставляя место для чего-то нового. Увы, не срослось, и человек, ради которого он готов был все крушить и ломать на своём пути, скоропостижно скончался, не дождавшись возмездия.
И даже восход по карьерной лестнице не дал мужчине столь долгожданного удовлетворения. Судьбе самой виднее, как расставить все по своим местам.
И все же идея, ставшая в последнее время сродни одержимости, до сих пор преследовала его. Алистер думал, что он уже успокоился, смирился и вообще выбросил весь этот мусор из головы. Как бы не так.
Дело Гвендолин Забини представляло для него двойной интерес, прямо подстать его неоднозначной персоне. И хотя внутренний голос подсказывал ему, что ловить здесь было нечего, аврор цеплялся за него, как за соломинку, впервые за долгое время почувствовав, что он жив.
В дверь кабинета постучали, и, не дождавшись его ответа, молодая девушка с копной пышных золотистых волос зашла в помещение, придерживая за локоть ту, кого так хотел увидеть сейчас Портер.
— Спасибо, Адриана, можешь быть свободна, — он кивнул сотруднице, и та, напоследок озорно улыбнувшись аврору, вышла, оставив Алистера наедине с Гвендолин.
Алистер потянулся было за сигаретой, но остановился, вовремя вспомнив, что Робардс ввёл системы штрафов за курение на рабочем месте. Женщина проследила за этим его движением, но смолчала, решив просто опустить взгляд.
— Так-так, — Алистер взял в руку огромную стопку макулатуры и начал в ней рыться, делая вид, что нужные документы где-то затерялись и что это не он уже третью ночь подряд чуть ли не в обнимку спал с ними. — Гвендолин Забини, значит? Подозрение в пособничестве Пожирателям. Попытка поправить своё финансовое положение за счёт выгодной партии для сына… Все так?
Миссис Забини ничего не ответила, упорно продолжая разглядывать узоры на ткани платья.
— Что, даже ничего не скажете в своё оправдание? — не сдавался Портер. — А ведь можно было хотя бы попытаться…
Гвендолин медленно приподняла руки и опёрлась локтями о стол.
— Мистер… Портер, кажется? — женщина наконец взглянула ему в глаза. Алистера чуть не передернуло, так внимательно она изучала каждую черту его лица. — Вам не кажется, что сегодняшняя встреча… она излишняя?
Аврор достал из стопки нужную папку (она лежала поверх всех остальных) и мягко плюхнул ее на стол перед собеседницей.
— А наши следователи считают, — смакуя каждое слово, протянул он, — что нет.
Женщина неуверенно прикоснулась к папке и открыла ее. Алистер пытался понять по ее выражению лица, что творится у Гвендолин в голове, но маска была безупречна: с такой мимикой (а, точнее, ее отсутствием) можно было бы и в покер сыграть разочек-другой. И это насторожило мужчину. По имеющимся у него данным, миссис Забини была довольно эмоциональна.
— Они могут считать все, что угодно, — спустя пару минут сказала она. — Но тут нет никаких признаков расследования. Даже показаний свидетелей, кроме той очумелой семейки, члены которой знали о своём отце лишь то, что на его счету в Гринготтсе можно было найти внушающего вида гору из галеонов.
Алистер, ухмыляясь, забрал папку обратно.
— Лучшее средство защиты — это нападение? — он не сдержал смешка. — На вашей стороне большие деньги, миссис Забини, но они, увы, решают далеко не все.
— На моей стороне справедливость, это важнее, — не моргнув глазом, парировала Гвендолин.
Алистер поднял бровь.
— С чего вы это взяли?
— Все же маги, — продолжила женщина. — Странные существа. Мы легко верим в летающий замок и путешествия сквозь время. Мы боимся возродившихся мертвецов. А поверить в самые банальные вещи, где магии нет, мы не способны.
Она разочаровано цокнула языком, складывая руки на груди и отворачиваясь. Алистер задумчиво прикусил губу.
— Пожиратели оставили глубокий след на жизни магического сообщества…
— Про эти байки я даже слышать не хочу, мистер Портер. Если я — чистокровная волшебница, это не значит, что меня вдохновляли идеи полукровного безносого монстра. Я не об этом сейчас. Я не знаю почему, но вас явно интересует помолвка моего сына, основываясь на том, как часто вы про неё говорите.
— Что вы хотите сказать?
— Что вы все списываете на проклятье, а все намного прозаичнее. Достаточно взглянуть на лица родственников моего покойного мужа, который, в отличие от них всех, был просто-таки святым человеком!..
— Так, — прервал ее Алистер. — Вы же знаете, что это не то, что вы должны мне сейчас объяснять. Аврорат не занимается этими вопросами…
— Но это ведь именно то, что вы так жаждите услышать, — не оставалась Гвендолин. — Вы можете засадить меня в тюрьму по выдуманным обстоятельствам — хотя у меня даже метки нет! — но не трогайте же моего сына и его личную жизнь!
— Ее уже тронули до меня, миссис Забини, — аврор покачал головой. Да, теперь перед ним сидела она настоящая — любящая мать, готовая защищать жизнь своего отродья до последней капли крови. Хотя ни он, ни она и пальца не стоят на руке его сестры. — Это уже скандал. Пока вам удалось стать его эпицентром, но кто знает, что будет дальше? Сумеете ли вы и впоследствии уберечь своего сына?..
Глаза женщина зло сверкнули. Ее гнев Алистер ощущал каждой клеточкой своего тела. Он слишком много болтал, он прекрасно понимал это. Однако в глубине души надеялся на милосердие богини Фортуны, а потому не хотел останавливаться.
— А какое… какое Вам дело? — Гвендолин привстала на своём месте. — Какое отношение к этому имеете Вы, человек, работа которого заключается в погоне за тенью прошлого? Занимайтесь же вы своим делом и не трогайте мою семью!
«Только не тогда, когда это касается кого-то из членов моей семьи», — подумал Алистер. Он играл нечестно. То, что он делал, было сложно назвать поступками истинного аврора. Но тут, увы, весь отдел занимается черт знает чем, так что сложно не поддаться общему настроению.
В дверь кто-то постучал. Судя по громкости стука, стучали уже давно и довольно отчаянно. Портер моргнул, гадая, как это он этого не заметил.
В проеме двери снова показалась белобрысая макушка Адрианы.
— Портер, — виновато обратилась к нему она. — Тут адвокат миссис Забини упорно требует отпустить её, грозясь подать в суд за нарушение прав человека…
Алистер махнул рукой.
— Пусть куда хочет подаёт. Мы уже закончили, — он краем глаза проследил за действиями Гвендолин. — Миссис Забини, вы можете быть свободны.
Женщина смотрела на него вопросительно, словно силясь разгадать, что же у этого горе-аврора на уме. Да, его действия вызывали немалые подозрения, но пока начальство не обратило на это внимания, он мог делать все, что душе угодно. Тем более, у него благие намерения.
Когда дверь за Гвендолин Забини закрылась, Алистер встал со своего места и подошёл к окну. Бутафорские виды на улочки Лондона, созданные специально для сотрудников Аврората, неимоверно раздражали. Лучше бы пустую стену оставили.
— Зря она ничего не боится, — сказал мужчина вслух то ли себе, то ли кому-то явно невидимому. Они встретятся в суде, и тогда посмотрим, на чьей стороне будет… как она там сказала? Справедливость. — Чепуха какая, — аврор рассмеялся и, потянувшись за сигаретой, все-таки закурил.
— Итого, рискну предположить, — Панси читала вслух, держа в руках пергамент, и, завернутая в одну лишь простыню, ходила туда-сюда по комнате. Наблюдая за ней, Блейз зевнул и откинулся назад, на подушки. Хотя бы раз эта огромная двуспальная кровать в комнате для старост была использована по назначению. — Что тот странный аврор и был тем, кто ведёт это дело. Однако все это неважно, когда моя горячо любимая подруга Гвендолин в порядке и отдыхает дома, попивая чёрный кофе… Как я не люблю эти лирические отступления!
Девушка поморщилась и, подойдя к кровати, плюхнулась рядом с Блейзом. Парень краем глаза наблюдал, как сползает полупрозрачная простыня, и лишь насмешливый взгляд Панси заставил его отвернуться.
— Миссис Паркинсон бы любовные романы писать, — Забини рассмеялся. Его мать ненавидела чёрный кофе. И чёрный чай, кстати, тоже. Только зелёный.
— Это все неважно, — отмахнулась Панси. — Теперь мы знаем врага в лицо, миссис Забини отпустили вопреки всем твоим переживаниям, стоило только этому простодушному дяде их немного вспугнуть…
— Простодушный дядя, значит, — Блейз выгнул бровь. — У вас там что, есть ещё тяжелая артиллерия?
— Рада, что ты пришёл в себя, Блейз. Теперь все в шоколаде, и тебе не о чем переживать.
— Ну, да, — протянул парень, а сам подумал, что, по большому счёту, переживать он ещё мог сколько душе угодно.
Мать дома отдыхает, адвокат пыхтит над разрешением дела, а он, Блейз, валяется голый в кровати в комнате Панси. Наверно, для большего антуражу ему не хватает лишь сигары и потрескивающей мелодии старых пластинок, доносящейся из граммофона, стоящего в углу. В таком случае, Забини бы не удивился, стань все вокруг внезапно черно-белым.
Он прикрыл глаза, представляя себе эту картину. Ему понравилось, но реальность, увы, была намного менее доброжелательна.
Во-первых, у него здорово болела голова. Вчера они распили бутылку огневиски на двоих, что для непьющего Блейза этим утром вылилось в страшную катастрофу. В отличие от него, Панси все так же спокойно себе порхала по комнате и не показывала ни малейшего признака похмелья. Единственное, что порадовало парня, так это то, что сегодня было воскресение.
Во-вторых, они с Панси вчера переспали. Это факт твёрдо засел у него в голове, а вот сам процесс… По-видимому, вышел вместе с парами спирта. И Забини даже не знал, радоваться тому, или нет.
— Панс, скажи, — он перекатился на другой бок. — Ты что-нибудь помнишь?
Девушка приподнялась и прикрыла глаза, будто бы роясь в чертогах памяти.
— Не-а, — с улыбкой выдала она. — Вообще ничего. Пустота.
— Ха-а-а, — Блейз недовольно поморщился от резкого движения. Одна улыбающаяся Паркинсон превратилась в десять, а с такой оравой он едва ли смог бы справиться. Ему и одной хватало по самое не хочу. — Что мы хотя бы делали вчера?
— Сначала мы пили и разговаривали. Ты много жаловался, — девушка принялась загибать пальцы. — Потом мы сидели около окна и мёрзли, видимо, отчаянно пытаясь протрезветь. Тебя вырвало. Потом мы, очевидно, трахались, но этого я уже не помню.
— Замечательно, — Блейз закрыл подушкой уши. Позорище какое. Как она все ещё с ним разговаривала?
— Да не дрейфь, — Панси рассмеялась. — Я тоже хороша. В постель тебя положила.
В мозгу парня что-то прояснилось.
— Точно, мы же спать собирались…
— Ага, — она кивнула. — Кто же знал, что «спать» у каждого своё?
В сериалах в таких ситуациях обычно происходят истерики, драматичные признания и звучит нецензурщина, а они просто сидели и буднично обсуждали, как докатились до жизни такой.
— Я думаю, нет резона спрашивать, у кого какой смысл был? — осторожно поинтересовался Блейз, на что получил в ответ лишь смущенную улыбку девушки. — Я мог промолчать.
— Тс-с, — Панси покачала головой. — Я была пьяна.
— И сколько раз у тебя уже было.?
— Один раз. С Малфоем. Тоже по пьяни. Да с какой стати я перед тобой вообще отчитываюсь?
— Вот мне тоже интересно, — Забини заложил руки за голову. — Ты только под градусом можешь?
— Не смеши, — девушка скорчила мину. — Секс с любимым человеком я хочу запомнить.
Это слово «любимый» больно кольнуло по самолюбию парня, но он быстро напомнил себе, кто есть кто. И чем на самом деле является их краткосрочный «союз».
— Желаю тебе, чтобы твой любимый человек тоже этого хотел, — не удержавшись, съязвил он, за что тут же получил подушкой в голову.
— Одевайся, — Панси вскочила с кровати, не потрудившись на этот раз даже прикрыться, и полезла за своими вещами в шкаф. — Пока новые проблемы себе не нажили.
Блейз закатил глаза.
— Мы куда-то спешим?
— Конечно, — она кивнула и кинула ему оказавшиеся почему-то на верхней полке его штаны. — Мы принимаем участие в комитете по подготовке памятного дня.
— Чего? Паркинсон, ты с дубу рухнула? Я нигде не участвую. Я на это не подписывался.
— Подписывался. Моими руками, но… да, — она без тени вины подмигнула ему. — Я решила, что порой тебе стоит отвлекаться от проблем насущных.
— И наживать себе новые. Спасибо, круто, всегда мечтал носить декорации для имитации битвы за Хогвартс. Как будто одной нам было мало.
— Не говори так, — улыбка на ее лице тут же погасла. — Это… непростой день. Я до сих пор помню, все, как будто это было вчера. Понимаешь, я не участвовала непосредственно в битве… Но это из-за меня всех слизеринцев… ну, отправили.
— Я помню, можешь не говорить, — Блейз поморщился. — Но все, что делается сейчас — полнейший фарс.
— Вся жизнь — фарс. А я… не знаю, не могу не принять в этой чертовщине участия. Думала, пошлю все, но нет. Дурацкое чувство вины.
Парень вздохнул.
— А я-то там зачем?
Панси уставилась на него так, будто бы ответ был настолько очевиден, что его и произносить вслух не имело смысла.
И все же она сказала совсем не то, что Блейз ожидал услышать.
— Ты мне нужен там. Пожалуйста.
Панси смотрела ему в глаза почти умоляюще, и Блейзу потребовалось все его обладание, чтобы не отвести взгляд.
— Паркинсон, Мерлин, — он со вздохом поднялся на ноги. — Ты знаешь, что ты невыносима?
Она грустно улыбнулась.
— Да, слышала такое пару раз.