Страница 21 из 53
— Новости разносятся со скоростью света, — сказал Блейз, только зайдя в полупустой класс. Перерыв ещё не закончился, и пока не все ученики вернулись с обеда.
Панси кивнула.
Слизеринка упорно штудировала какой-то учебник, делая конспект.
Забини не поверил своим глазам.
— Паркинсон, мне это снится? — удивленно выдохнул он, подходя ближе и заглядывая за плечо «невесте». — Это что, учебник по трансфигурации?
Девушка снова кивнула, не отрываясь от своего занятия.
Тогда Блейз пододвинул поближе соседний стул и сел от Панси по другую сторону парты, оперевшись локтями о спинку.
Девушка наконец подняла взгляд.
— Блейз, лапочка, — прошипела она сквозь зубы. — Сколько ты ещё будешь называть меня по фамилии?
— Ох, прости, пирожочек, — парень возвёл глаза к потолку. — Это я с непривычки.
Было забавно наблюдать, как у Панси от раздражения дергается глаз.
— Я понимаю, крольчонок, — Паркинсон изобразила у себя на лице хищный оскал. — Видимо, ничего не поделаешь.
— Действительно, — хмыкнул Блейз. — Это правда необходимо?
— Необходимо что?
— Вечеринка в Хогсмиде?
— Конечно, — с готовностью ответила Панси. — Я же уже всех пригласила! Волноваться абсолютно не о чем, ведь будут только свои.
«Свои» в понимании Панси – это весь змеиный факультет и часть Когтеврана.
— Допустим, — Блейз пододвинулся ближе. — Но зачем? Тебе было мало «Колдосплетника»?
— «Колдосплетник» – это желтуха и пиар. Нам нужно, чтобы в нас верили!
— И для этого обязательно устраивать попойку?
— Так люди знакомятся и больше доверяют друг другу.
— Как будто у них есть выбор, — Блейз нахмурился. К алкоголю он относился с подозрением.
— Тебе точно понравится, — девушка улыбнулась. — Будет большой торт с клубникой. Все вокруг должны увидеть, как мы счастливы вместе.
Забини абсолютно точно не нравилась привычка Панси жить на широкую ногу.
— Панси, это показуха, — Блейз вздохнул. Если эта девушка что-то вобьет себе в голову, то она ни за что не остановится.
— Пирожочек, — Панси на локтях опёрлась о парту и пододвинулась ближе к парню. Блейз невольно задержал дыхание. — Все, что делается – это показуха, и тебе придётся с этим смириться, раз уж ты подписался.
А ещё на счёт Гвендолин Забини поступила кругленькая сумма, и ей звонил один из самых успешных адвокатов Магической Британии.
Блейз знал, на что соглашается. Однако он и не подозревал, как будет сам вести себя в такой ситуации.
Где-то в глубине душе ему хотелось, чтобы все было по-настоящему, но, разумеется, он никак не мог себе этого позволить.
Следует отдать Паркинсон должное, она ни разу не заикнулась о деньгах. Только капризничала, сама кидалась деньгами направо и налево, но ему, Блейзу, не ставила ничего в упрёк.
«И даже играя с другими детьми, она скорее играла сама с собой, больше не обращая ни на кого внимания...»
Парень качнул головой, прогоняя наваждение из прошлого.
— Панс, — Забини наблюдал, как аудитория наполнялась людьми. Значит, совсем скоро нужно будет идти на своё место. — Если все поверят, что мы будем делать? Как мы сможем это все разорвать?
Паркинсон удивленно посмотрела парня.
— Блейз, ну ты романтик, — она улыбнулась. — Не ожидала от тебя такого. Ну, поверят, и пускай. Поженимся, поживём вместе немного, пока один не убьёт другого...
Что-то неприятно щёлкнуло в мозгу, и парень вскочил со стула. Рядом с Панси лежала стопка приглашений, ещё не достигших своего адресата. Блейз схватит все, что там было.
— Я раздам, — быстро бросил он Панси и пулей покинул кабинет.
— Но, Блейз, — крикнула ему вслед девушка. — Занятия сейчас начнутся...
Но он ее уже не слышал. Просто бежал, куда глаза глядят.
«...пока один не убьёт другого...»
Очень проницательно с твоей стороны, Паркинсон.
Это звучало в пророчестве матери, когда та зашла в старый шатёр к столетней гадалке. Та сказала: «Ты будешь жить счастливо в браке, пока один не убьёт другого». Тогда это казалось сущим бредом, но потом оказалось, что нет...
Конечно, Блейза тогда и в проекте не было. Но миссис Забини как-то рассказывала.
О сущности проклятия Гвендолин не было ничего известно. Абсолютно непонятно, личное оно или родовое, передающееся по наследству.
Никто не может сказать, лежит ли такое же проклятие на Блейзе.
Однако Забини... боялся. Боялся череды смертей и похорон, бесконечного траура и разбирательств насчёт наследства.
А ещё он боялся за вечно беспечную Панси, которая, несмотря на всю свою расчетливость, которая была так свойственна выходцам из Слизерина, абсолютно не думает о завтрашнем дне.
— Дура, Паркинсон, — Блейз прислонился к стене, переводя дыхание.
Для неё ведь это все было игрой. Чтобы потешить собственное самолюбие и утереть нос Малфою. Она и не подозревала, чего эта игра могла ей стоить.
А Блейз боялся рассказать.