Страница 66 из 70
Её руки гладили лицо, с каждой секундой становившееся чужим. Смерть искажала черты, и красота тускнела, уступая мрачному очарованию.
— Прости меня, прости родной…Я виновата…я во всём виновата…
Она буквально умывалась слезами. Рыдания захлестывали. Что-то внутри разрушилось. Ушло навсегда. Филина мечтала, чтоб сердце остановилось, и не надо было чувствовать эту всепоглощающую горечь потери. Печаль разрывала на куски. Она не помнила, сколько рыдала. Час это было или десять минут. В голове помутнело. Все мысли были о том, что она снова бросила его. Вина окутала в огромный кокон, как паук обматывал свою жертву паутиной.
Филина слышит, как её уговаривают уйти, но она не хочет уходить, и отрицательно машет головой.
— Я не оставлю его опять! Вы не заставите!
Она почти кричит. Филина обхватывает себя руками и не даётся. Лилит, Фобос и Деймос пытаются увести её, успокаивают. Но Филина сопротивляется. Тут конец всему этому вносит Лео. Он просто проводит перед глазами девушки рукой, и она засыпает.
***
Филина чувствовала опустошенность. Пустая кровать приковывала к себе взгляд, словно магнитом. Три дня безумия не прошли бесследно. Она оплакивала Феликса, и в это момент коньяк был ей ближайшим другом. Но не только это убило её. Лео ушёл, оставив ей лишь записку. В тот же день как встал на ноги. Ни с кем не поговорил. Просто ушёл, воспользовавшись переполохом.
На душе было бесконечно мерзко. Как будто она попала в капкан, который поставил кто родной и близкий. Она не смогла принять и понять поступок Лео. Он, словно умер. Чувство потери и разочарованности душили её. Как будто это не он ушёл, а она оставила его.
Но спасало Филину от горечи и ухода в себя — злость. Как это не странно злиться не всегда плохо. Лишь это чувство помогало Филине не потерять разум и мыслить хладнокровно. Злость делает нас сильными.
С другой стороны она уже сомневалась в правильности своего мирного пути. Вряд ли к ним прислушаются, даже если люди получат ответы на свои вопросы. Найдётся ли хоть кто-то, умеющий слушать? Тот, кому не наплевать на последствие войны и обладающий высоким разумом?
Филина уже устала всё прокручивать в своих мозгах. Как никогда раньше у неё болела голова. Виски нещадно пульсировали, будто палочки стучали по барабану.
Девушка прошла в ванную и посмотрела в зеркало. Красные зареванные опухшие веки. От этого зеленые глаза казались ярче обычного.
— Нет. Так нельзя. — Сказала она вслух своему отражению.
— Что произошло? Почему всё так?
Она вновь хотела поддаться унынию, сидеть на кровати и обнимать колени, плавно покачиваясь, словно убаюкивая себя. Или разносить комнату, но разносить больше было нечего. Стол и стулья поломаны, дверца шкафа валялась павшим войном. Кусать себя за руки и плечи, оставляя безобразные полукруглые следы.
Друзья старались её успокоить, но получалось наоборот. Слёзы градом катились, и её начинало отчаянно колбасить. Она злилась, что плакала и начинала ненавидеть всех вокруг за это.
Но волевой стержень не позволил ей больше безумствовать. Включилась кнопка внутри.
«Нельзя сдаваться! Нельзя ныть! Да, больно. Но это лишь сейчас».
Филина умыла лицо ледяной водой. Потом провела рукой по своим длинным волосам. Отчего-то они показались ей тусклыми и безжизненными, свисавшими небрежными нечесаными прядями. В ней вспыхнул гнев.
Ножницы нашлись почти сразу. На белоснежную раковину хаотично падали тёмно-каштановые локоны. Свет отливал их золотом.
Филина чувствовала, как ей становится легче. С каждым щелчком ножниц она будто сбрасывали с плеч ненужный груз. Невозможно понять женщин!
Спустя какое-то время Филина смотрела на своё отражение и улыбалась. Она вновь показалась себе посвежевшей и одухотворенной. Стрижка каре аккуратно обрамляла овальное лицо. Вдоволь налюбовавшись собой, Филина поспешила одеться и выскочить из душной комнаты. На мгновение, она остановилась на пороге, смотря на пустую кровать и произнесла печальным голосом:
— Прощай.
***
Она проскользнула незаметно, подобно рыжей проворной лисе. Ноги вели её по заполненным людьми улицам. Было около десяти часов вечера. Несмотря на комендантский час, наступавший в полночь, народу было уйма. Гулявшие веселились, ходили вместе только толпами. Филина вспомнила, что сегодня суббота. В выходные всегда так многолюдно. Девушка наполнялась энергией, исходивших от весёлых молодых людей. Чувство свободы заполняло её сознание.
Ей не было страшно или обидно. Она постаралась отодвинуть воспоминания подальше в чердак своей памяти. Там, где уже были воспоминания о днях в приюте и мальчик по имени Феликс. Там, где давно ютилась совесть, дремавшая во времена преступных дел.
Она наслаждалась молодостью. Дышала глубоко. Запах города — выхлопы машин, забегаловок, фабрик, заводов и еле ощутимая свежесть ветра из ближайших лесов. Смешение такого разнообразия, обновляли привычные ощущения замкнутости. Запах пекарни заставлял задуматься о доме, замечтаться каким бы он мог бы быть, имей она семью.
Филина мечтала, что где-нибудь вдали около леса будет стоять её двухэтажный деревянный домик. Неповторимый пейзаж природы заставит написать картину, которую она повесит над камином. И обязательно будет кресло-качалка! Без этого атрибута никак.
Возможно, что на верхнем этаже будет детская. И её дети будут сильными и умными. И она будет любить их так, как не любили её никогда.
Приятные мысли роем проносились в голове. Но она не думала о том, кто будет её супругом. Жёстко пресекала малейшие мысли, о том, что сможет кого-нибудь подпустить к себе.
«Ну, уж нет! С меня хватит!» — рассуждала она.
Филина зашла в клуб с дурацким названием «Дикая Алиса». Спустя десять минут её рука сжимала уже четвертую тонкую ножку бокала с мартини. Как бы ей не хотелось, признаваться в этом, но она откровенно упивалась одиночеством.
Последствия её выходки были очевидны. Артур будет в бешенстве. «Головомойки всё равно не избежать. Так чего же теряться — то?» — весело думала она про себя.
Музыка казалась отличной.
«Ничего определенно грустного или вдумчивого! То, что надо!»
Она запрокинула в себя пятый стакан, как кто-то схватил её за локоть и повернул к себе.
Васильковые глаза смотрели с укоризной.
— Дей? Что ты здесь делаешь? — спросила она совершенно ошарашенная.
— Уходим отсюда!
— Я не хочу…мне здесь нравится. Здесь весело и наливают!
— Ты пьяна. Филина включи мозги. Пожалуйста, послушай меня!
Он заключил её лицо в свои ладони.
Филина притихла и обмякла в его руках. Голова отказывалась соображать.
— Пожалуйста, уходим отсюда. Нам нужно вернуться.
Бармен что-то кричал про оплату счёта, но Деймос и Филина стремительно выбежали. Филина хохотала до колик в животе над этой выходкой. Парень поддерживал её и чувствовал себя не в своей тарелке.
— Ты ненормальная! — сказал он ей спустя пару кварталов, буквально таща на себе, как ослик.
— Ты тоже вообще-то!
— Я не в том смысле…Филина так нельзя поступать! А если с тобой что-нибудь случится?
— Ты волнуешься обо мне? — игриво спросила она.
— У тебя крыша поехала? — с неудовольствием спросил он.
— Ну, Дей не будь занудой!
— Филина! — прикрикнул он на неё.
Девушка внезапно почувствовала дикую слабость. Веселье как рукой сняло. Она обняла его за шею и тихо прошептала на ухо:
— Я устала. Прости. Уведи меня домой.