Страница 54 из 63
Минуту сидел за лабораторным столом, замерев от удачи и не веря себе. Я совершил то, что никому еще не удавалось - доказал физическую природу призрачной материи! После неторопливо, сдерживая переливающуюся через край радость, отправился к Мельнику. Он переговаривал с кем-то по телефону, в ожидании конца его разговора привел свои разбежавшиеся мысли в относительный порядок. Когда же руководитель обратился ко мне: - Что у тебя, Сергей? - ответил коротко, стараясь выдержать спокойствие: - Получилось, Илья Николаевич. Я зарегистрировал ментальное поле.
Мельник сразу не понял, о чем я веду речь, переспросил: - Что получилось? Как зарегистрировал?
Не стал вдаваться в разъяснение, предложил пройти ко мне. Здесь продемонстрировал ему свое поле - он уже видел его, хотя оперировать еще не мог, - а затем, трансформировав в нужную форму, подал энергию на измерительную аппаратуру. На глазах изумленного ученого стрелка прибора пошла вверх, а на экране осциллографа появилась ломанная линия, отражая параметры моего сигнала. Дал ему время немного прийти в себя, а потом убрал поле - приборы показали это. По ясному жесту Мельника: - Давай еще! - повторил опыт несколько раз, пока он не махнул рукой: - Довольно!
По озадаченному выражению на лице руководителя видел, что он никак не может осознать - на его глазах произошло открытие совершенно нового для официальной науки явления. То, о чем ведущие ученые умы утверждали, как о псевдонауке, получило реальное подтверждение. Мы может повторить опыт перед кем угодно, продемонстрировать воочию непризнанную прежде энергию. Наверное, подобные мысли пришли и Мельнику, высказался:
- Молодец, Сергей, добился своего. Сейчас надо всесторонне изучить характеристики поля, его закономерности, проработать теоретическую базу. Но главное сделано - доказал, что ментальная материя существует, так же, как и пси-поле. Его тоже вначале приняли в штыки, а сейчас признан всем научным миром. Так что продумай дальнейшие исследования, после вместе проработаем план. Прежде, чем объявлять о своем открытии, надо нам хорошо подготовиться. Представляю, какой крик поднимут наши оппоненты! Так что у нас должно все продуманно, с неопровержимыми аргументами.
Доводы Мельника были мне очевидны - наше открытие ожидает трудный путь, все новое дается непросто, особенно в такой консервативной среде, как наука. Ну что же, будем работать дальше, а особо - над применением новой энергии в лечении людей. Только вначале нужно доказать, что она имеет законное право на признание официальной науки и медицины. Иначе нас просто не допустят к клинической работе над реальными больными. Именно этой первоочередной задачей я занялся, взялся за нее сразу, не почивая на лаврах первого успеха.
Шестой курс начался привычным образом - семинарами и практическими занятиями в базовых клиниках. Разве что по новому предмету - судебная медицина, они нередко проходили в морге. И еще разбили нас на потоки по будущей специализации. Она пройдет на следующий год - в интернатуре и ординатуре, но уже сейчас провели предварительный отбор. Учитывали как наши пожелания, так и средний балл - на некоторые специальности соискателей оказалось больше, чем вакансий. Самыми популярными оказались акушеры-гинекологи, за ними хирурги, а потом терапевты. Сам я встал перед выбором хирургии или невропатологии, остановился все же на первой. Хотя нынешняя работа в институте связана больше со второй специальностью, но перевесили планы с применением своих способностей в оперативном вмешательстве.
Кроме общего для всех студентов курса проводили дополнительные занятия по выбранной специальности. Они считались факультативными, необязательными, но все понимали - от отношения к ним немало зависит, примут ли тебя в ординатуру по данной специальности или пойдешь на терапевта в интернатуру - туда брали всех. Пришлось и мне задерживаться на таких занятиях, хотя особого толка от них не видел - просто смотрел, как проводят прием больных хирурги, готовят и проводят операции. О каком-то участии в них речи не было, могли только привлечь к уборке операционной, иногда поручали сестринские обязанности - готовили больных, перевязывали, обрабатывали инструмент.
Но однажды я вмешался, правда, никто о том не заподозрил. У оперируемого больного остановилось сердце, усилия хирургической бригады не смогли заставить его вновь работать. Когда врачи уже сдались, в буквальном смысле опустили руки, принялся сам бороться за жизнь умирающего. Видел, что его организм просто не имел сил поддерживать работу важного органа - аура поблекла в характерном для такого состояния сером оттенке. В самом скором темпе настроился на поток менто-энергии, а потом направил ее узким лучом в отказавший мотор. От первого импульса сердце вздрогнуло - я еще помог ему чередующимся сдавливанием ткани миокарда, а потом заработало само, подпитываемое идущей от меня энергией. Так и поддерживал его, пока изумленные врачи не принялись за продолжении операции.
После ее завершении до предела накачал весь организм больного идущей из ментала энергетикой - она поможет выжить в самый трудный послеоперационный период. Не знаю, о чем говорили врачи, уйдя в ассистентскую комнату, но, думаю, произошедшее озадачило их в немалой мере, стало загадкой - как остановившееся сердце вдруг само заработало, без их вмешательства? Наверное, сошлются на чудо, которое иногда встречается во врачебной практике. Сам я не показывал никому вида, сдерживал радость от первого успешного применения своих знаний и навыков на человеке в такой экстремальной ситуации. Мысль о том, что помог больному выжить, будоражила меня. От нее приходило чувство, если так можно выразиться, профессионального удовлетворения, которое, наверное, испытывает каждый врач после удачной операции.
После того случая внимательнее следил за действиями хирургов, особенно за состоянием оперируемых больных. При тревожных симптомах запускал свою энергетику, подпитывал их организм или корректировал работу оперируемого органа. Фактически, пусть и негласно, приступил к хирургической практике, пока в качестве ассистента, но был готов и к прямому оперативному вмешательству. Конечно, не всегда удавалось спасти жизнь, особенно тех, кого считали безнадежными, но все же не раз именно с моей помощью обходились без осложнений, как в первой операции. У меня сложилось впечатление, что кто-то из хирургов стал догадываться о моем участии в их операциях, выделили из массы всех студентов. Во всяком случае, заметил их внимание к себе, они даже специально приглашали на самые сложные процедуры.