Страница 8 из 53
22 декабря 1186 года, Фенелла
- Ах, ты ж негодница! Блудница поганая! Это ж надо было столько соли всыпать! Вот уж розог бы тебе за это точно всыпать не мешало! Вот все Его Величеству расскажу! – бушевала на кухне старая Барбара, таская за косы молоденькую помощницу, взятую только этой весной из деревушки на берегу Сэрпан-д’Орэ. Та верещала, хныкала и пыталась вырваться. Но у Барбары крепка была рука. Хоть и уставшая после приготовлений к празднеству в честь годовщины свадьбы короля и королевы, старуха все же была на ногах. И распускаться прислуге не позволяла.
- Что, опять с Гийомом целовалась, бестолочь? – спросила Барбара, недобро глядя из-под седых нахмуренных бровей.
- С Филиппом, - шмыгая носом, отвечала девица.
- С конюхом, что ли? – всплеснула руками кухарка и выпустила косу. – Ай, бесстыдница! Все королю скажу, вот увидишь!
Служанка отбежала на другой конец кухни и, вытирая слезы, заявила:
- Королю говорите, чего хотите, главное маменьке не переказывайте.
Окончательно рассвирепев, Барбара схватила было свою сковородку, но девицы уже и след простыл. Старуха устало вздохнула, проворчала:
- Чтобы тебя унесли драконы.
И вернулась к своему столу, на котором остывал любимый напиток маркизы де Конфьян. Обед как-нибудь приготовится, но и о маркизе забывать не стоит. Бывшей невесте короля теперь прочили место его любовницы. О том толковали слуги который день. Ее Величество, дело известное, нескоро сможет исполнять супружеский долг. А король еще долго продержался.
Барбара, усмехаясь себе под нос, направилась в спальню маркизы. Осторожно придерживая чашу с медом, она негромко поскреблась в дверь.
Катрин отмахнулась от назойливого звука и продолжила свое бесконечное движение. Едва вернувшись из сада и выгнав служанок, она то металась по комнате, то застывала в ее середине, прислушиваясь и ничего не слыша.
С самого первого дня их знакомства маркиза, тогда еще герцогиня де Жуайез, всегда знала, где находится Серж. Потому что он неизменно был рядом. И если даже она не видела его, могла слышать. Звуки его дульцимера обязательно раздавались где-то неподалеку. Теперь же вокруг стояла зловещая тишина, которая мучила Катрин своим особенным звоном и изводила неизвестностью.
- Серж, - тихонько всхлипнула она, глядя на дверь в надежде, что та откроется, и войдет ее муж. И пусть будет сердит, но крепко обнимет. Ведь он не может не знать, что она не умеет жить без него. Или может? Потому и оставил ее так легко. И потому никогда не поверит. Так зачем ей возвращаться в Конфьян? Аббатство Фонтевро станет для нее подходящим пристанищем.
Катрин присела к столу, достала перо и бумагу. И задумалась, стоит ли обременять маркиза сообщениями о себе. Кто-то настойчиво продолжал стучать. Маркиза сорвалась с места и зло распахнула дверь. Увидев старую Барбару, она еще сильнее рассердилась.
- Зачем пришла?
Кухарка широко улыбнулась, демонстрируя редкие зубы, и самым почтительным голосом проговорила:
- Принесла вам вашего любимого меду, Ваша Светлость! Может быть, еще чего желаете, так я мигом!
- Не до меда мне теперь, - Катрин отвернулась от кухарки и снова принялась мерить шагами комнату.
«В обморок не грохнулась, и то хорошо, - подумала старуха Барбара, вспоминая прошлый визит мадам Катрин в Трезмон, - и что же у них тогда-то не сладилось, коли сейчас все эдак полюбовно… Вот ведь любовь, приходит опосля. А была бы королевой, позволь мне тогда рот раскрыть».
Барбара частенько оказывалась права, потому только поджала губы, глядя на медовый напиток. Что ж его теперь, в окно вылить, что ли?
Не успела она додумать очередную свою мысль, как вновь раздался стук в дверь.
Маркиза резко остановилась и оглянулась.
- Открой, - бросила она кухарке. И поморщилась, взглянув на чашу. А ведь когда-то ей нравился этот напиток Барбары.
«Господи, только бы не король!» - подумала кухарка, досадуя на то, что вечно сует нос не в свои дела.
В покои, отведенные маркизам, вошел юный де Вержи, бегавший на посылках, сын обедневших родственников де Наве из разграбленного королевства Фореблё. Он почтительно протянул маркизе де Конфьян свиток и проговорил:
- Его Светлость велели передать вам, Ваша Светлость.
Глаза Катрин вспыхнули радостью. Он подбежала к нему, выхватила письмо и вложила ему в руки кольцо, которое сорвала с пальца.
Больше ничего не замечая, маркиза развернула свиток и торопливо начала читать.
«Любовь моя Катрин! Кажется, теперь я в последний раз имею смелость назвать вас так. А меж тем я никогда не перестану вас любить. Я пытался вытравить эту любовь тогда, когда был простым трубадуром. И давно смирился с тем, что она вошла в меня навеки. Я хотел бы быть слепым и глухим, чтобы не видеть и не слышать того, что происходит вокруг меня, и продолжать обманываться. Но, увы, мадам, это невозможно. Король любит вас. И вас ждет судьба его любовницы. Быть может, вы не готовы еще сами признать этого, но то, что он уже теперь пробудил в вас ответное чувство, я видел в том, как вы целовали его этим утром. Быть может, вы продолжаете верить в то, что любите меня, но мне было довольно увиденного. Быть может, вы еще не сделали выбора, но мне ничего не остается, как сделать его за вас. Поскольку король выбрал тоже. Он выбрал вас. Я не могу хранить верность моему королю и оставаться с вами. Было бы честнее вас отпустить, но и этого сделать я не могу. Мы связаны перед богом и людьми. Потому мне остается только проститься с вами, любовь моя. Я принял решение отправиться в Святую землю вместе с войском герцога Бургундского. Когда вы читаете эти строки, я уже где-то в дороге. Едва ли нам доведется встретиться вновь. К счастью. Потому что видеть вас для меня отныне величайшая пытка. Целую подол вашего платья. И желаю вам счастья. Прошу лишь об одном – воспитайте маленького Сержа сообразно его положению. И, прошу вас, не учите его музыке и стихосложению. От этого, право, одни только беды. Прощайте, прекрасная моя Катрин. Да храни вас Господь».
Строчки прыгали на дрожавшей в руках бумаге. Но Катрин продолжала перечитывать письмо мужа раз за разом, приходя в ужас от того, какой низкой притворщицей он ее считает. Пока не выучила письмо почти наизусть. И когда каждое слово стояло перед ее глазами, она резко поднялась из кресла. Было принято окончательное решение: нужно вернуть Сержа.
Ей вспомнилось другое письмо, которое Катрин получила на прошлой неделе. Стольник ее отца, старый Фульк, знавший маркизу с детства и, пожалуй, единственный, кто любил ее от чистого сердца, писал о том, что теперь она осталась последней из древнего рода дю Вирилей. Отец, отправлявший своих сыновей в походы то с одним, то с другим соседом-герцогом, в надежде, что те добудут славы и богатства, на самом деле отправлял их на верную гибель. Весной этого года граф узнал, что и его второй сын, самый любимый и единственный остававшийся в живых, сложил свою голову в крепости Курси во время одного из набегов неверных, навсегда оставшись в Святой земле. Это было слабым утешением для старика дю Вириля. Все чаще и чаще видели его слуги в пьяном беспамятстве в разных частях замка. А однажды в середине лета нашли его мертвым прямо посреди главной замковой залы. Как стервятники налетели на замок дальние кузены и племянники, претендующие на наследство. Сначала пили и гуляли, а потом стали ссориться, не умея поделить оставшееся имущество. От постоянных драк и поединков прислуга разбежалась. Скудное добро было разграблено, а сам замок, в конце концов, однажды ночью был подожжен одним из кузенов, считавших себя самым обиженным…
Катрин в ужасе подумала о том, что и Серж… вот так же…
Нет! Сержа нужно вернуть. Нельзя позволить, чтобы он пожертвовал собственной жизнью из-за того, что считает ее глупой выходкой. Сейчас не имело ровно никакого значения, что она не помнила, как же могло произойти подобное. И пусть маркиз ей не верит, это еще не повод отправляться за тридевять земель без надежды на возращение. Она того не стоит.
Сержа-младшего она оставит в Трезмоне. Де Наве не откажутся присмотреть за малышом. Да и кормилица уже успела подружиться со старой кухаркой.
Снова вернувшись к столу, Катрин написала несколько слов к королю и протянула записку Барбаре:
- Передай это письмо Их Величествам. Да поскорее.
Старуха почтительно поклонилась, взяла из рук маркизы свиток и спросила:
- Что ж вы, Ваша Светлость, мед-то пить будете? Я же его для вас с травяными настоями разводила, памятуя, как вы в прошлый приезд им лакомились. Чудо, а не мед!
- Не буду я твой мед. Некогда мне. И ты ступай, да поторопись передать письмо, - Катрин подтолкнула Барбару к двери.
- Может, еще чего изволите, мадам? – услужливо спросила кухарка прежде, чем оказаться за порогом. Ответа она не услышала. Маркиза закрыла дверь.
Потом Катрин подошла к сундуку. И долго что-то в нем перебирала, пока в руках ее не оказались ножницы.