Французский перец

– Чё, уже всё? – не сразу понимает, что происходит.

– Нет, только конец первого акта.

– А всего сколько?

– Три.

– Ну, ё-моё! – выдает с чувством глубокой досады. – Ладно, пошли! – встаёт и идёт на выход. Плетусь следом, мне велено не отставать ни на шаг. Возле дверей нас встречает Егор и провожает в театральный буфет, где уже толпятся люди. В антракте здесь накрыт фуршет. Мимо гостей прохаживаются официанты с закусками и спиртным. Елизаров ловит одного из них и заглатывает сразу несколько порций крепкого алкоголя, наверное, чтобы с таким же успехом проспать оставшиеся два акта. Мне предлагают вина, на что я отвечаю отказом. Мне не хочется ни пить, ни есть. Побои Александра Васильевича отбили у меня всякое желание пихать в себя что-либо. Брезгливо наблюдаю, как он жадно закусывает выпитое десятком миниатюрных канапе. Вскидывает взгляд и идёт кому-то навстречу, не успев дожевать. Невысокий полноватый мужчина – кажется, я его знаю, у него ещё такая восточная фамилия – встречает Елизарова радушной улыбкой. Пожимают руки и похлопывают друг друга по плечам, как старые друзья. Егор и я стоим поодаль.

– Карин? – слышу за спиной знакомый голос и вздрагиваю. Нет! Не может быть! Поворачиваюсь, чувствуя, как кровь отливает от лица. Жильбер! Перед глазами темнеет, пол плывет под ногами, и я вот-вот упаду. Подходит близко ко мне и, сдвинув брови, напряженно смотрит в глаза. Во взгляде смесь негодования, удивления и боли. – Как ты могла?

Крылья носа напряжены, натужно дышит.

– Почему ты уехала, ничего не сказав мне? – его голос набирает силу. – Где Арно?

Вижу, как он сжимает челюсти, поигрывая желваками.

– Ответь же! Где он?

Я мотаю головой и протискиваюсь сквозь толпу к выходу, попутно оглядываясь на Жильбера, остановленного крепкой рукой Егора. Мне хочется поскорее убежать от своего кошмара.

– Карин! – кричит, выглядывая из-за могучего плеча. – Постой, Карин!

Опрометью кидаюсь в дамскую комнату и закрываюсь в кабинке. Сердце гулко ухает в груди. Его голос всё ещё звучит в моих ушах. Нет! Нет! Нет! Этого не должно было случиться! Нет! Мотаю головой, всё еще не веря в нашу встречу. Внутри всё дрожит. Мне страшно, что Жильбер узнает, где находится Арно, и тогда, тогда… Нет, только не это! Я очень надеюсь, что Пуавр ни о чём не узнает. Меня охватывает ужас, когда я понимаю, что там, в буфете, остался Елизаров. Не заметить нашей стычки с Пуавром он не мог. Я очень надеюсь, что он не станет докладывать Жильберу, с кем пришел на сегодняшнюю премьеру. Слышу, как звенит звонок, возвещающий начало второго акта. Мне надо успокоиться и выйти. Но я не могу этого сделать, моё тело цепенеет от одной только мысли, что где-то там разгуливает Пуавр. Однако гнев Елизарова пугает меня не меньше. Если он не обнаружит меня в ближайшие несколько минут, то сегодня мне предстоит ещё одна пытка, которую я попросту уже не вынесу. Собираю волю в кулак и выхожу.

Поднимаюсь по ступенькам, слыша трубный голос Александра Васильевича, распекающего нерадивых телохранителей.

– А вот и ты! Явилась! – злобно зыркает в мою сторону. – А ну, пошла! – грубо толкает меня в спину.

– Что, уже уходим?

– А ты думала, я тебя развлекать сюда привёз?

Егор подает мне пальто. Одеваюсь так быстро, как только могу.

– Всё! Поехали! Нечего тут больше делать!

Встреча с Жильбером поселяет в душе тревогу. Всю ночь не могу уснуть, думая о том, знает ли Пуавр о моих отношениях с Елизаровым? Черт побери, даже если он ничего не знает, то не позднее, чем завтра, все российские СМИ раструбят о новой спутнице одного из богатейших людей страны. Ни капли не сомневаюсь в этом. И что тогда будет? Зачем только Елизаров потащил меня на эту премьеру? Разве он не знал, что Пуавр в России? Он не мог этого не знать. Сделал специально? Но зачем? Я очень надеюсь, что Драка приедет раньше, чем Пуавр успеет что-то предпринять. Пьер – моя последняя надежда. Но почему я так уверена в Драка? Они же родственники. И почему он не сказал мне, что Жильбер в России? Забыл? Не подумал? Или? Не хочет ли Пьер помочь ему? В моей голове столько вопросов, не находящих ответов, что она скоро треснет от натуги.

Глава 27. Елизаров. Последняя капля

После встречи с Пуавром не нахожу себе места. В каждом незнакомце вижу Жильбера. Сердце дико клокочет, стоит мне переступить порог онкоцентра. Я ужасно боюсь встретить его там, но ещё больше я боюсь не найти Арно. Обнимаю сына, а внутри всё дрожит от страха за моего мальчика. Мне страшно, что Пуавр всё-таки доберется до него. Что-то подсказывает мне: наша встреча в театре была не случайной. Жильбер здесь, чтобы разлучить меня с моим Арно. Мой Арно. Мой любимый малыш.

Проходит два дня, и мой кошмар становится явью. Придя в больницу, я узнаю, что Арно перевели в отдельную палату. Внутри сжимается от нехороших предчувствий. Дежурная медсестра провожает меня к сыну. Каждый шаг даётся с трудом. Небольшой больничный коридор кажется мне бесконечным. Наконец оказываюсь возле дверей палаты «люкс». Жильбер сидит у кроватки Арно. Держит малыша за руку, глади по голове и что-то ласково приговаривает. Мир перед глазами смазывается, расплывается, точно акварельные краски, нанесённые на влажный белый лист. Смаргиваю слёзную пелену и делаю шаг внутрь. Тело бьет мелкий озноб. Словно завороженная, смотрю на открывшуюся взору идиллию. Когда-то давно, в прошлой жизни, я мечтала увидеть их вместе – Арно и Жильбера. Но сейчас это зрелище повергает меня в шок. Я не верю. Не верю своим глазам. Этого не может быть. Это всего лишь сон, навеянный моими страхами. Еще немного, и я проснусь.

За какие-то несколько секунд, точно старая пожелтевшая кинолента, перед глазами проносится вся моя жизнь. Вскоре Арно замечает меня. Морщит болезненно бледное, будто подсвеченное изнутри личико и начинает хныкать. Пуавр поворачивается и долго смотрит на меня, прежде чем начать говорить.

– Вот видишь, Арно. Она пришла. Как я и обещал.

Делаю несколько неуверенных шагов и подхожу к кроватке сына.

– Я здесь, мой хороший, – губы предательски дрожат. Ощущение неотвратимости будущего охватывает меня. Как же страшно потерять Арно. Наклоняюсь и целую сына. Мне хочется взять его на руки, прижать к себе и не отпускать, но я не могу. Очередная капельница, подключённая к крохотной ручке, не позволит мне этого сделать.

– Карин, нам надо поговорить, – подзывает сиделку жестами и показывает ей, что хочет побеседовать со мной за пределами палаты.

Выходим в коридор, и та мягкость, с которой он говорил до этого, тут же куда-то улетучивается. Берёт меня под локоть и ведет в небольшой холл возле лифтов.

– Почему ты не позвонила мне, когда он заболел? – слова сыплются холодным градом, ударяя по самому больному. – Почему я узнаю обо всём от посторонних людей?

Смотрит колким пристальным взглядом.

– Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы он тоже умер?

Молчу, виновато поджав губы. Тяжело дышит, не отрывая глаз от моего лица. Что он хочет от меня услышать? Он и так всё прекрасно понимает. Разве нет?

– Ответь мне, почему?! – хватает меня за плечи и грубо встряхивает. – Смотри в глаза! Почему?! – гневно шипит. В голосе злость и негодование.

– Кто? – вырывается у меня. – Кто тебе рассказал? Пьер, да? Это Пьер?

– Какая теперь разница! Ты не об этом должна думать! Твой сын умирает! Ты хоть это понимаешь?!

– Это Пьер… – выдыхаю я, констатируя факт. Ну конечно же, это он! Кто же ещё! Как я могла ему поверить? Наверняка после нашего разговора он тут же позвонил своему дорогому родственнику. Поэтому-то он ничего не стал рассказывать о Жильбере. Всё сходится. Какая же я дура! Дура! Дура! Ругаю себя за свою опрометчивость.