Французский перец

Я плачу, глядя на Арно. Мне больно видеть сына и знать, что я никогда не увижу их вместе. Жильбера и Арно. Отца и сына. Мой Арно. Если бы ты знал, какое чудовище твоя мать! Сможешь ли ты простить меня? Знаю, однажды нам придется расстаться. Однажды ты вырастешь и пойдёшь своей дорогой. Но пока ты маленький – ты мой. Только мой.

Пока я жива, Жильбер не получит Арно. Уверена – я сама смогу воспитать и дать достойное образование нашему сыну. Мне не нужны деньги Жильбера. Я сама заработаю столько денег, сколько нужно. Знаю, если буду работать, то времени на Арно почти не останется. Я должна нанять няню, чтобы у меня была возможность работать. Мне придётся жертвовать общением с сыном ради его будущего. Надеюсь, когда Арно вырастет, то поймёт меня. Поймёт – всё, что делаю, я делаю для него. Ради его блага.

Пытаюсь устроиться на работу в родном городе. Наш провинциальный городок не в силах дать мне то, чего я хочу. Люди смотрят безумными глазами, стоит только заикнуться о зарплате, на которую я рассчитываю. Меня берёт отчаяние. Неужели снова придется ехать в Москву? Только там я смогу получить желаемое.

До переезда мне предстоит многое сделать. Мне придётся на время оставить Арно с родителями и поехать в Москву одной.

Я покупаю билет и еду в аэропорт. Вещей у меня не много. Быстро прохожу контроль и иду в зал ожидания. Устраиваюсь в кресле с купленным по дороге журналом. Точного плана у меня нет. Знаю одно – у меня всё получится. Должно получиться.

– Карина! – слышу голос и поднимаю глаза. – Карина Милованова!

Вглядываюсь в лицо мужчины. В голове каша. Кажется, я где-то его видела. Не могу вспомнить где. Кто-то из далёкого прошлого. Настолько далёкого, что мне трудно вытащить события из памяти.

– Узнала? – расплывается в широкой улыбке. Удивительно знакомой. Я смотрю в его глаза. В потрясающие глаза лазурного цвета. Цвета тропического моря. И меня осеняет – Паша! Неужели тот самый Паша? Я таращусь на полноватое лицо, залысины, намечающиеся в уголках глаз морщинки, и мне становится не по себе. Это тот самый, по которому я когда-то сходила с ума. Меня постигает страшное разочарование. Что с ним стало? Ведь ему ещё нет и тридцати, а выглядит он весьма уныло. Затрапезный вид одноклассника вгоняет меня в тоску. Тихо радуюсь, что когда-то Паша выбрал не меня, а Милу. И что я в нем нашла? Натянуто улыбаюсь.

– Привет! Конечно, узнала. Паша. Паша Зимовец!

– Точно! – плюхается рядом. Похоже, Паша жаждет общения. Чувствую себя неуютно. Мне не хочется с ним разговаривать.

– А ты изменилась, – покачивает головой, глядя на меня. – Выглядишь на миллион! Тебя не узнать!

Криво ухмыляюсь.

– Раньше ты была такая…

– Какая? – Боже! Какая бестактность!

– Ну, не знаю, – тянет Паша. – Серенькая, что ли. А теперь… Слышал, ты во Франции живешь. К нам какими судьбами? Родителей повидать приехала?

– Да, – неохотно отвечаю я, продолжая вяло улыбаться. Что ему нужно?

– А мы с Милкой развелись.

– Сочувствую.

– Ты замужем?

Он что, решил заигрывать со мной? Вот уж увольте! Только этого мне не хватало! Пожимаю плечами. Я не хочу посвящать его в свои дела.

– У меня бизнес. Слышала? – хвалится Паша.

– Да, что-то такое слышала, – ёрзаю на месте, мне уже не терпится сбежать от внимания «мужчины всей моей жизни». Даже смешно! Как я могла страдать из-за Паши столько лет? После Жильбера он мне кажется неинтересным. Его провинциальные замашки в моих глазах выглядят убого. Ловлю себя на мысли, что рассуждаю, как законченная стерва. Может, Паша прекрасный человек, пусть и не ворочает миллионами. Однако попытка найти в Паше хоть какое-то достоинство никак не меняет моего мнения о нём. Убеждаюсь окончательно, что он мне неинтересен и даже неприятен.

– Ты в Москву?

– Да, – киваю я.

– Пятичасовым? – похоже, мы попутчики. Не дай бог, наши кресла окажутся рядом. Я не вынесу пытки. Мне не хочется вспоминать школьные годы с бывшим одноклассником. Я вообще не считаю школьные годы лучшими. При воспоминании о школе во мне нет теплых чувств. Ну было и было. Досадный период подростковой неуверенности в себе.

– Да, пятичасовым, – напряжённо выдыхаю я.

– В Москву надолго?

– Как получится.

– Может, встретимся. Посидим где-нибудь, вспомним прошлое.

Меня передёргивает от его слов. Кисло улыбаюсь, обдумывая, как бы аккуратнее отшить его.

По громкоговорящей связи объявляют посадку.

– О, наш рейс! Пошли! – кивает мне, берёт с пола сумку.

К моему удовольствию, Паша сидит далеко, и у меня есть возможность поспать во время полета. Просыпаюсь, когда самолет начинает снижение. После посадки спешно иду к выходу, боясь столкнуться с прилипчивым одноклассником. Мне удаётся улизнуть. Ловлю такси и еду до гостиницы.

Встреча с прошлым убеждает в истинности моих нынешних чувств. Я всё ещё люблю Жильбера. Люблю и безумно скучаю. Прощаю ему всё – обвинение в смерти Эммануэля и попытку задушить меня. Понимаю,  Жильбер впал в отчаяние. Но разве только я виновата в случившемся? Разве одна я? Смерть Эммануэля – наша общая вина. И мы вряд ли когда-нибудь сможем забыть об этом. Мосты сожжены. Пути назад нет. Но моё глупое сердце никак не хочет признавать поражения. Глупое, глупое сердце. Как научиться жить без надежды? Как? Жить с болью невозможно, немыслимо, невыносимо. Жизнь постоянно подкидывает неприятные сюрпризы, напоминая мне о Жильбере. И тогда становится нечем дышать. Боль впивается в горло, разливается жаром и давит, не позволяя сделать вдох. Всё еще больно. Как же больно. Как больно. Больно.

Пытаюсь найти работу в Москве. Многие работодатели отказывают, как только узнают, что у меня грудной ребенок. То, что мне предлагают – сущие копейки. Я не теряю надежды, продолжаю встречаться с эйчарами. Двухнедельные поиски не дают положительных результатов. Не могу дольше оставаться в гостинице. С горем пополам нахожу крохотную квартирку, всё ещё надеясь получить хорошо оплачиваемую работу. Через месяц поисков меня посещает тихое отчаяние. Я целыми днями только и делаю, что бегаю по собеседованиям. Заколдованный круг – я не могу найти ничего сто́ящего. Я, юрист со степенью по международному праву и опытом работы в крупной торговой компании, пусть и с перерывом в несколько месяцев. Но я же не успела растерять за это время все свои навыки. Или успела? Жизнь меняется слишком быстро, и, похоже, я осталась не у дел. Как же быть? Куда податься?

На ум приходит шальная мысль – позвонить Ивану. Когда-то я вытащила его наверх. Думаю, он не откажется мне помочь. Работать на Пуавра не хочу. Меня охватывает паника от одной мысли, что Жильбер узнает, где я. Это рискованно, но сидеть без денег во много раз хуже. Надо попробовать. Тем более что российский офис подконтролен Елизарову. Драка и Пуавр сейчас сюда не суются. Делают вид, что доверяют Александру Васильевичу. Знаю, Елизаров не торчит в офисе – там заправляет Иван. Я хочу вернуться хотя бы на должность руководителя сектора оптовых продаж. Этих денег нам с Арно хватит.

Звоню Ивану. Я давно не говорила с ним. Набираю знакомый номер. Молюсь, чтобы он ответил на мой звонок. К величайшей радости, Иван берёт трубку.

– Привет, Вань!

– Кто это? – похоже, он не узнал меня.

– Карина. Карина Милованова.

– Не признал. Богатой будешь.

– Точно! – улыбаюсь в ответ я.

– Какими судьбами? Слышал, ты вышла замуж за Эммануэля Пуавра. Поздравляю! – Иван не знает о трагедии, случившейся в Париже.

– Спасибо. Но только ты опоздал. Теперь я вдова.

– Как? – удивлённо выдыхает на том конце. – Прости, не знал! – Голос становится мрачным. – Соболезную. Хороший был парень.