Французский перец

– Ты это серьёзно? – вскидывает на меня взгляд исподлобья.

– Совершенно.

– Так значит, ты не будешь со мной встречаться?

– Нет! – рублю я в ответ.

Эммануэль поджимает губы. Вижу, как опускаются его плечи. Он расстроен. Мне становится жаль Эммануэля. Чувствую себя виноватой. Молчит. Тяжело вздыхает. Смотрит в пол.

– Мы можем хотя бы остаться друзьями? – мямлит себе под нос.

– Друзьями. И только, – заглядываю ему в лицо. Эммануэль обижен на меня.

– И что? У меня совсем нет шансов? – поднимает на меня свои серые жемчужины. В них щенячья грусть и разочарование.

– Совсем, – мне неловко. Я отворачиваюсь от него. Слышу его шумное дыхание у себя за спиной.

– Карин…

– Что?

– Ты будешь мне писать, когда я уеду?

– Буду, – облегчённо выдыхаю. Кажется, Эммануэль понял, что со мной ему ничего не светит.

– Карин, – топчется сзади. Вздыхает. – Если ты вдруг передумаешь…

– Я не передумаю, – разворачиваюсь и гляжу ему в глаза. – Я не могу передумать… Прости.

– Значит, друзья? – голос звучит едва слышно.

– Да, Эммануэль. Только друзья.

– Хорошо, Карин. Но я хочу сказать тебе… Ты мне очень нравишься.

«Похоже, это у вас семейное!» – отмечаю про себя я.

– Ты мне уже говорил.

– Хорошо… Ну, я пойду?

– Иди.

Провожаю взглядом его понурую фигуру. Мне жаль Эммануэля. Но так будет правильно. Я не могу морочить мальчишке голову. Я не имею на это право. Я спала с его отцом и братом. Это мерзко. Так не должно было быть. Но того, что сделано, уже не исправить. Сейчас главное не наделать новых ошибок.  Допиваю кофе и иду обратно на совещание в овальный кабинет.

Через два дня французы возвращаются в Париж. Стою на аэродроме возле бизнес-джета компании. Рядом Драка и Эммануэль. Иван за моей спиной.

– Ну, что, Карин, будем прощаться? – Драка обнимает меня. В глазах неземная тоска. Я знаю, о чем думает Пьер. Он всё еще любит меня.

– Да, Пьер. Хорошего полета.

– Спасибо! Если будут новости, звони.

– Обязательно, – улыбаюсь ему. Пьер хлопает меня по плечу и идет к трапу.

Эммануэль стоит в нерешительности. Такое ощущение, что он не хочет уезжать.

– Карин, – берёт меня за руку, глядя в глаза серыми жемчужинами. – Пообещай, что позвонишь мне, когда будешь в Париже.

– Эммануэль, мы же обо всем договорились, – морщусь я.

– Думаешь, я забыл? Друзья. Только друзья.

– Да, друзья, – киваю я. Мне не нравится, какими глазами на меня смотрит новоявленный друг. В них непозволительно много меланхолической грусти. И нежности. Держит меня за руку, не отпускает.

– Ты позвонишь? – Эммануэль хочет гарантий.

– Эммануэль… – пытаюсь выкрутить ладонь из его руки.

– Позвонишь? – требовательно смотрит на меня.

– Позвоню.

– Не обманешь? Точно позвонишь? – смотрит слишком долго, слишком пристально. Замечаю, как хмурится Драка, глядя на эту сцену.

– Позвоню, – наконец освобождаюсь от него.

– Пока, – чмокает меня в щёку, задевая холодным носом.

– Пока! – отрывается от меня. Смотрит. Томно моргает.

Идёт в сторону самолета. Поворачивается и кричит:

– Я буду ждать, Карин! Обязательно позвони!

– Хорошо! – кричу ему в ответ. Иван молча косится на меня, приподнимая одну бровь.

После отъезда Драка занимаемся с Иваном подготовкой к слиянию. Аудит, сбор документов, чтобы комар носа не подточил. Торчим в офисе допоздна. Я настолько устаю, что вечером кое-как дохожу до дома и падаю в кровать. У меня абсолютно нет времени ни о чём думать. Работаю на износ. Все любовные перипетии отходят на второй план. Есть только я, Иван и куча документов. Которые надо перелопатить, утвердить, заверить, подписать, передать, переслать. Есть только бесконечные телефонные разговоры и видеоконференции. Каждый день созваниваюсь с Драка и Елизаровым. Елизаров мне не нравится. Он похож на уголовника в деловом костюме. Жёсткий. Неприятный. С коротким ёжиком редких волос и колючим взглядом. Кажется, ему претит иметь дело со мной. Я вижу, как кривятся его тонкие губы, когда он видит меня на экране своего гаджета. Недовольно щурится глубоко посаженными глазами из-под сильно нависающих надбровных дуг. У него лицо циничного бесстрастного человека. Елизаров пугает меня. Я не хочу работать под его началом. Но после слияния мне придется это делать, если я хочу остаться в компании. А я хочу. Я очень хочу. За два года я настолько привыкла, что не представляю себя в ином качестве. Нередко к разговорам подключаю Ивана. Они чем-то похожи с Александром Васильевичем. Кажется, Иван смог найти к нему подход. Меня это радует. Потому что меня Елизаров не воспринимает, как полноценного человека. Его старомодный патриархальный подход немного удивляет. Но ничего не поделаешь, надо как-то подстраиваться под будущее руководство.

Последним этапом процесса слияния двух компаний становится собрание акционеров. Драка настаивает на проведении мероприятия в Париже. Драка приглашает нас с Иваном принять участие. Мы должны быть там. Это объединение в первую очередь касается российского представительства.

В конце марта летим с Иваном в Париж. Нас встречает утопающий в цветах город. Париж весной прекрасен! Выглядит совсем иначе, чем в первый мой приезд. В этот раз селюсь в апартаментах на берегу Сены напротив сада Тюильри. Утро встречает залитой солнцем молодой зеленью парка, синим небом и виднеющейся вдалеке Эйфелевой башней. Чуть вбок – и можно разглядеть Площадь Согласия с установленным на ней чёртовым колесом. До метро совсем недалеко. Но за мной и Иваном приезжает служебный автомобиль. Мы целый час стоим в пробке, чтобы выехать из города и добраться до Ля-Дефанса. На метро было бы быстрее. Но исполнительному директору ездить в метро не положено по статусу. Приезжаем в офис ко времени. Большинство акционеров уже здесь. Пуавр, завидев нас, кидает колкий взгляд, отчего у меня ёкает в груди. Я собрана, как никогда. Сильно волнуюсь. Ждем приезда нового акционера – русского олигарха Елизарова. Я ужасно боюсь этой встречи. Елизарову я не нравлюсь. Появляется в сопровождении дорого одетой свиты. Следом за Александром Васильевичем идут два амбала – телохранители. Елизаров быстро проходит и садится рядом с Драка. Он второй по величине крупный акционер компании после Драка. Жильбер сидит по правую руку от Пьера. На повестке дня слияние компаний и выбор исполнительного директора русского офиса. Помимо нас, на собрании присутствуют ещё двое не акционеров – генеральный директор и зам московского офиса компании Елизарова. Я знаю, что будет дальше. Каждого из нанятых сотрудников представят членам совета. А потом – голосование.  Я очень волнуюсь. Если меня не выберут директором, то я не знаю, что буду делать дальше. Мне не хочется покидать насиженное место. Для меня это значит конец карьеры. Я не хочу. Я только начала. Мне никак нельзя провалиться на голосовании.

Первыми голосуют за кандидатуры Елизарова. Голоса разделились. Единого мнения нет. Елизаров хмурится. Брезгливо смотрит в мою сторону. Теперь моя очередь. Голосуют. Сердце уходит в пятки. Каждая поднятая рука отдаётся в груди дикой пульсацией. Но рук не много. Драка, Пуавр и ещё двое. Акционеров десять, включая Елизарова. Кривится в ухмылке, видя, что я проиграла. За меня проголосовало меньшинство. Меньше, чем за предыдущих кандидатов. Значит, я вылетаю. Я уже не исполнительный директор. Всё! Конец! Чувствую, как кровь отливает от лица. Голова кружится. Ещё немного, и я потеряю сознание. Голосование продолжается. Последняя кандидатура – Иван. Руки взмывают вверх одна за другой. Елизаров смотрит на меня, опершись на стол и широко расставив руки. Уничижительная улыбка скользит по его лицу. Поднимает руку последним. Единогласно! Чёрт! Иван! Происходящее отзывается в сердце досадливым уколом. Я сама вытащила его. Это я. Что ж, Милованова Карина. Надо признать своё поражение. Иван показал себя лучшим. Пока ты бегала и развлекалась, Иван работал. Внутри саднит обидой. Мне неприятно осознавать, что Иван спихнул меня с моего насиженного кресла. Натянуто улыбаюсь и поздравляю Ивана вместе со всеми. Иван вскидывает бровь и довольно ухмыляется, глядя на меня. Елизаров проходит мимо и подходит к Ивану. Жмёт руку. Хлопает по плечу. Что-то говорит. Мне уже не интересно, что он ему говорит. Мне уже ничего не интересно. Мне надо собирать вещи и ехать домой. Пытаюсь сообразить, что я буду делать в Москве, когда вернусь, но в голову ничего не лезет. Я слишком расстроена.