Страница 4 из 20
Следующей ночью мне снится продолжение кошмара. Убегая от своего преследователя, сквозь треск ломающихся веток и хриплое дыхание слышу жалобный плач ребенка. Внезапно в этом детском голосе фокусируется вся пульсация жизни, все мои надежды и мечты. Бегу на этот крик, преодолевая дикий животный страх и сознаю, что с каждым шагом приближаюсь к своему концу. Зная, что не могу иначе, бегу до тех пор, пока не оказываюсь перед хищным монстром, ведущим на меня охоту, и ребенком, ради которого готова умереть. Все заканчивается. Это конец.
В этот момент я просыпаюсь.
Оливия уже сидит рядом на кровати, протягивая стакан воды. От стыда я вся сжимаюсь.
- Прости меня! Я опять тебя разбудила? – лепечу виновато.
- Не беда, мне не привыкать. Я тут подумываю переселиться к тебе на кровать на пару ночей, чтобы не пришлось далеко бегать. Возьми, выпей успокоительного,- сестра протягивает мне таблетку.
- Я бы с радостью пролежала в отключке всю ночь, - заверяю я Оливию. - Но у меня такое чувство, что каждый мой сон сейчас важен. Эти сны как будто должны сложится в единую мозаику. Но если какие-то части мозаики не дойдут до моей головы, то как я увижу всю картину?
- Конечно, ты по своему права. Но, если бы ты знала, сколько я готова отдать за спокойную ночь, - Оливия вздохнула, подавляя зевок. На ее красивом лице отразилась усталость.
Вторые сутки без нормального сна, бедняжка. За мной должок. Обязательно приглашу ее завтра в кино, пусть развеется.
Просыпаюсь под тихое скворчание сковороды и волшебный запах кофе. Мигом заправляю кровать, принимаю душ, бегу на кухню и млею от гастрономического восторга. Оливия приготовила воскресный завтрак: оладушки с домашним вареньем и нарезанные фрукты. Мы с сестрой любим поесть, но, к счастью, тратим достаточно калорий, чтобы любовь к еде не отразилась на фигурах.
Обняв сестру, сажусь за стол в приподнятом настроении. Вдруг вспоминаю, что сегодняшний день украсит особая встреча. Хочу поскорее узнать, что Адам за человек и откуда приехал. Хотя, если честно, про этого парня я хочу узнать все, вплоть до зубной пасты, которой он пользуется. Не в силах погасить широченную улыбку, поглощаю завтрак. Но тут же ловлю на себе удивленный взгляд сестры:
- Солнце мое, расскажи ка, почему ты так светишься? Я уже давно не видела тебя в таком блаженном настроении! - сестра недоверчиво пялится на меня. По ее скромным расчетам, радужное состояние души никак не должно было возникнуть в результате двух бессонных ночей, заполненных кошмарами.
- Се очень посто,- мычу я, дожевывая оладушку. - Я адуюсь аскошному завтаку!
Хоть мы и близки с Оливией, но в свои любовные дела я ее посвящать не хочу. Она так трепетно относится к моей личной жизни, что сразу теряет свой такт и дипломатичность, начиная вести себя, как слон в посудной лавке. В ответ на мои слова Оливия иронично поднимает бровь и размазывает по оладушку варенье. Затем пробует зайти с другой стороны:
- Кстати, пока ты была в душе, тебе опять звонил Мартин. Не хочешь ему перезвонить?
Я с досадой мотаю головой. Опять этот Мартин! Когда уже до него дойдет, что он мне не интересен! Неужели из-за него придется менять клуб?
- Перезванивать не хочу. А вот надавать ему по глупой башке на следующей тренировке очень хочется!
Оливия лукаво улыбается, а в глазах загораются насмешливые огоньки:
- Какие бурные чувства он в тебе вызывает, котенок! Может, не стоит списывать его со счетов? Был бы он тебе безразличен, ты бы не заводилась от одного упоминания о нем!
Я со вздохом откусываю очередной оладушек и благоразумно перевожу тему:
- Ну а как там ваш новый гинеколог в больнице? Ты что-нибудь о нем выснила?
- А как же, все подробности! - смеется сестра и ее щеки слегка розовеют от мысли о своем коллеге. - Он был дважды женат, имеет троих детей, страшный бабник и платит огромные алименты. Этот Томас уже успел пофлиртовать с половиной родильного отделения. Это однозначно не мой формат.
При этом глаза ее горят оживлением, а чашка с кофе в руках слегка дрожит. Похоже, голова и сердце сестры снова враждуют. Мозг говорит: "не мой формат", а сердце: "любят вопреки". Сразу вспоминаю про ее бывшего мужа: красавца, болтуна, пьяницу и повесу. Сколько слез она из-за него пролила! Но я не лезу с советами - сестра сейчас, как полная чаша. И ничего нового туда не влить.
- Интересно, как он умудрялся флиртовать в родильном отделениии? - фыркаю я. - Сестра, у вас прелестные глазки, совсем, как у этой новорожденной? А голосок ваш также прелестен и могуч, как у роженицы из второй палаты?
- Кстати как доктор он хорош, - Оливия назидательно качает указательным пальцем. - Сложнейшие роды принимал, не моргнув глазом. Ты не представляешь, как притягательно выглядит в мужчине комбинация из самообладания, чуткости и заботы! Но, к сожалению, эти черты характера достаются только его роженицам. Между прочим, я все еще жду ответа, почему ты светишься, как влюбленная лампочка?
Ну да, она не отстанет, пока не препарирует мое душевное состояние. Поэтому, доев до конца оладушку, все же сливаю ей небольшую дозу информации:
- Просто сегодня я кое с кем встречаюсь в кафешке. И этот кое-кто гм... мне как бы нравится.
Оливия в восторге. Теперь уже она старается спрятать довольную улыбку, но ничего не выходит. Ее хрупкая плотина из деликатности рушится под натиском непреодолимого любопытства. И начинается поток вопросов, бесконечные "когда", "где" и "почему". Моя сестра была замужем и развелась. Поэтому стих Омар Хаяма про «лучше быть одному, чем с кем попало», можно сказать, прожила через себя. Но порой мне кажется, что из ее развода я извлекла больше уроков, чем она сама. Ибо неудачный опыт замужества не мешает ей постоянно подтрунивать надо мной, убеждая «покинуть клуб старых дев», «перестать быть такой избирательной» и «открыться для подходящих вариантов».